— Да не собиралась я никого пугать, — извиняющимся тоном сказала Соня. — Сначала сама испугалась, потом увидела Настю и удивилась, потом любопытство верх взяло, ей-богу, Настя умеет быть крайне убедительной. Ну, прости, пожалуйста.
— Да ладно, простил уже, — буркнул брат, — хотя история, уж извините, совершенно идиотская. Что вы там хоть обнаружили-то интересного в этой квартире?
Именно в этот момент Настя вдруг поняла, что эти два человека — преподавательница и ее брат — совершенно «ее» люди. Только совершенно «своя» Софья, обнаружив Настю за взломом чужой квартиры, не начала вопить, звать на помощь и звонить в полицию, а увязалась вслед за ней, добровольно войдя в квартиру, в которой пережила не самые приятные минуты своей жизни. Только «свой» Денис мог после устроенной сестре выволочки совершенно искренне интересоваться, что именно они нашли.
«Мы с тобой одной крови. Ты и я», — говорилось в любимой с детства Настиной книжке про Маугли.
Брат и сестра Менделеевы были с Настей одной крови, и отчего-то понимать это ей было очень приятно. Они ей нравились. Оба.
— Ничего мы не нашли, — говорила тем временем Соня. — По крайней мере, сегодня. Настя осмотрела все комнаты, фотографий наделала зачем-то. А так квартира как квартира. Книг много, и все они зачем-то пронумерованы. Клетка пустая в комнате Санька. В ней когда-то морскую свинку держали, только я так и не поняла, куда она девалась.
Неясная тень мелькнула по лицу Дениса. Мелькнула и пропала.
— А не сегодня? — спросил он, видимо, привычно вычленяя из разговора важные детали. — Ты сказала, что вы сегодня ничего не нашли. А когда нашли?
Соня вдруг покраснела.
— В тот день, когда я была понятой, я нечаянно прихватила из квартиры Галактионовых дневник Саши. Там много таких тетрадей, но тогда я об этом не знала. У меня голова закружилась, и я случайно ухватилась и вытащила последнюю.
— Так вот почему тебя сегодня туда понесло. — В голосе Дениса звучало удовлетворение, как будто он ответил на важный для себя вопрос. — Ты вычитала в этих дневниках что-то важное и решила раздобыть еще информации.
— Наверное, но бессознательно. — Соня пожала плечами. — Просто в этом дневнике кроется какая-то загадка, и она никак не дает мне покоя. Я даже сегодня с Феодосием это обсуждала, но у него не получилось приехать посмотреть и…
— С кем ты это обсуждала? — В голосе Дениса звучало неприкрытое изумление. — С Феодосием Лаврецким?
— А ты знаешь еще одного Феодосия? — огрызнулась явно застигнутая врасплох Соня. Настя за ними обоими следила с неослабевающим интересом. — Да, я ужинала с твоим шефом и рассказала ему про эту тетрадь. Ты имеешь что-нибудь против?
Денис неожиданно развеселился. Эмоции у него менялись так быстро, что Настя с трудом успевала за ними. То он иронизировал, то сердился, то волновался, то снова веселился. Непостижимый какой-то человек.
— Я совершенно не против, — сказал он. — Я, скорее, только за. Если ты будешь ужинать с Феодосием Лаврецким, то я за тебя спокоен. Да и за него, признаться, тоже. Ей-богу, он тебя заслужил.
— Что ты хочешь сказать? — теперь начинала сердиться Соня.
— Я хочу сказать, тащи свою тетрадь. Будем разбираться, какие такие загадки она прячет.
Настя понимала, что все было не зря. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла рассчитывать на такую удачу. Разумеется, в тетради кроется ключ к разгадке преступления, просто Софья сама не смогла его отыскать.
— Налить вам еще чаю? — спросил Денис, пока его сестра бегала в свою комнату за дневником.
Чаю хотелось и варенья тоже.
— Да, — сказала Настя и улыбнулась Денису.
Ей почему-то хотелось ему улыбаться, потому что у него было открытое доброе лицо, выражение которого не портила даже прячущаяся в уголках глаз насмешка. Впрочем, сейчас он был серьезен и над Настей не смеялся.
Он поставил перед ней чашку ароматного чая, сварил Соне и себе кофе, и, голова к голове, троица уселась вокруг стеклянного кухонного стола, раскрыв тетрадку с рисунками.
Мой ангел, наклонясь над колыбелью,
Сказал: «Живи на свете, существо,
Исполненное радости, веселья,
Но помощи не жди ни от кого».
— Что это? — с изумлением спросила Настя, прочитав эпиграф на первой странице. — Что это означает?
— Это стихотворение Уильяма Блейка. Был такой английский поэт, — объяснила ей Соня. — Я не понимаю, откуда он взялся в дневнике Санька. Сразу не поняла, а после нашей с тобой экскурсии по квартире Галактионовых не понимаю еще больше. Дело в том, что я нашла и посмотрела остальные тетради, предыдущие дневники, которые Санек вел с детства. Его отец все хранил, аккуратно нумеруя, как и книги на полках. В общем, во всех остальных тетрадях только рисунки, там нет никаких стихов. Ничьих. Получается, что интересоваться творчеством Блейка Санек неожиданно начал незадолго до своей гибели.
Они переворачивали страницу за страницей, разглядывая рисунки людей во дворе, птиц, многочисленные портреты Сони.
— А ведь парень был в вас влюблен, — заметила Настя.
— Я никогда про это не думала, — призналась ее преподавательница и незамедлительно покраснела.
— «Неужели к нам ангел спустился с небес?» — процитировал Денис. — Да уж, сестрица, не помню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл тебя ангелом. Да еще в стихах. Но, ей-богу, я не вижу здесь никакого посыла к будущему убийству. Потому что версию, что какой-нибудь твой горячий поклонник приревновал тебя к Саньку, я отметаю.
— Дурак, — рассердилась Соня. — Твои портреты тут тоже есть. И многих соседей. Вон, к примеру, Арсений изображен. В весьма неприглядном виде, кстати. Даже с тетрадной страницы видно, что твой дружок детства — премерзкий тип. Кстати, я тут с ним на днях пересеклась и еще больше убедилась в этом мнении.
— Да ладно, я же шучу. Не обижайся, — примирительно сказал Денис. — А что касается Арсюхи, то нормальный он парень, неудачливый просто. О, а это же твой профессор!
— Точно, Ровенский, — подтвердила Настя. — Это что же получается, они были знакомы?
— Я спросила у Николая Модестовича о его знакомстве с Галактионовым, — призналась Софья. — И его реакция мне не понравилась. Он сначала побледнел, потом покраснел, потом начал говорить что-то о том, что Галактионов тоже работал в университете, а потом сказался больным и сбежал с работы. И сегодня, — она посмотрела на часы, — точнее, уже вчера на работу не пришел. Так что их точно что-то связывало.
— Ну, конечно, он работал в университете, — подтвердила Настя. — Это есть в его личных данных. Он приехал на кафедру английской литературы по распределению, здесь защитил диссертацию, работал на кафедре до 1987 года, а потом уволился. Я еще удивилась, почему вы скрываете, что знали его не только как соседа, но и как коллегу.
