Лаврецкому ужасно хотелось съездить по поганой физиономии, но он сдержался, только проводил вразвалочку удаляющегося Арсения тяжелым недобрым взглядом.
Соня положила руку ему на рукав.
— Перестаньте, — сказала она. — Не стоит. Арс — хороший, в сущности, парень. Несчастный только. Его потребности не совпадают с возможностями, и он очень болезненно это переживает.
— Работать надо. Над возможностями, — сухо сообщил Феодосий. — Молодой мужчина с руками и головой вполне может заработать себе на любой уровень потребностей. Это, если, конечно, он готов вкалывать, а не рассуждать на тему о мировой несправедливости.
— Рассуждать легче, — тихо сказала Соня.
— Несомненно, только вот ваш брат днюет и ночует на работе. Не отказывается ни от одного банкета, ни одного корпоратива. Вы тоже, как я погляжу, на новые приработки соглашаетесь. У вас и институт, и курсы, с понедельника вы у меня работаете, а еще и репетиторство, наверное, есть.
— Есть, но это же совсем другое.
— Одинаковое, — Феодосий начинал сердиться. — И перестаньте защищать этого дурака, он мне уже надоел. Пойдемте к вам. Я чаю хочу.
— Пойдемте. — Соня отчего-то прятала легкую улыбку, которая очень ей шла.
Они подошли к ступенькам, ведущим ко входу в подъезд, но подняться не успели. Дверь отворилась, и из нее вышла женщина средних лет, соседка, живущая тремя этажами выше.
— Ой, Сонечка, — радостно сказала она, — как хорошо, что я тебя встретила. Все хочу зайти, да то одно отвлечет, то другое. Мне бы посоветоваться с тобой надо.
— Да, я слушаю, Ольга Петровна. — Соня с готовностью остановилась, и Феодосий вдруг почувствовал, что готов зарычать. Ему было просто жизненно необходимо остаться с этой женщиной наедине за дверью ее квартиры.
— Морскую свинку хлопотно содержать?
— Что-о-о-о?
— Ну, младший мой просит ему свинку морскую купить, а я опасаюсь, что грязи за ней много, да и дорого сейчас все, корма там, сено.
— Я не знаю, Ольга Петровна, — засмеялась Соня. — Я никогда не держала морских свинок.
— Ну, как же, — соседка, похоже, обиделась. — Я же сама видела твоего брата с морской свинкой в руках.
— Когда? Где?
— Да на площадке вашей. С год назад примерно. Мы с малым домой шли из сада, он еще остановился свинку погладить. С тех пор и просит. Тогда-то я переключила его внимание на другое, а тут у них в садике у одного мальчика свинка дома появилась, вот он и заныл снова.
— Вы видели Дениса с морской свинкой? — Лицо Сони выражало такой ужас, что Феодосий даже удивился. С чего бы это она так испугалась?
— Ну да. Пушистая такая, толстенькая, глазки как бусинки. Я еще спросила, что, мол, Денечка, сестре подарок несешь? А он отвечает: «Да вот, Ольга Петровна, не знал, не гадал, а пришлось взять. Не пропадать же ей». Он ее не тебе подарил, что ли? Ты уж тогда у него спроси да потом расскажи мне.
— Да-да, обязательно. — Соня провела рукой по лбу, словно отгоняя какую-то мысль, неприятную, даже страшную.
Не обращая больше внимания ни на соседку, ни на Феодосия, она поднялась по ступенькам, приложила к домофону металлическую таблетку, распахнула дверь, как сомнамбула, шагнула внутрь. Озадаченный Феодосий еле успел заскочить в подъезд следом за ней.
Глава шестая
Слова «свет померк в глазах» или «небо упало на землю» Соня всегда считала образными выражениями. Более того, ей, как филологу, слышалась в них какая-то легкая пошлость, а поэтому сама Соня никогда их не использовала даже в мыслях, искренне полагая, что при том огромном богатстве, которое таит в себе русский язык, в любой момент можно подобрать более точные и менее затертые выражения.
Но в данный момент она в прямом смысле слова ощущала, как свет померк в ее глазах, да и упавшее на землю небо в ее представлении выглядело именно так. Прозрачный небесный свод, упав ей на плечи, оказался каменным, придавил к земле, мешая дышать.
Соня пыталась сделать вдох, но не могла, в груди тоже поселился огромный камень, не шелохнуть.
Совершенно забыв, что следом за ней идет Лаврецкий, она поднялась до второго этажа, вставила ключ в замок, повернула, вошла, попыталась не глядя закрыть дверь и очень удивилась, что у нее не получается, оглянулась, увидела Феодосия, несколько секунд посмотрела, словно не узнавая.
Он шагнул через порог, схватил ее за плечи, встряхнул легонько. Ее голова мотнулась, как у куклы, и, кажется, даже зубы клацнули.
— Соня, что случилось?
Она смотрела затравленно, не в силах вымолвить ни слова. Как это — сказать начальнику своего брата, что тот, кажется, замешан в убийстве Галактионовых. Испортить репутацию, быть может, оставить без работы Дениса, Дениску, младшего братишку, о котором она привыкла заботиться и который внезапно вырос, поменялся с ней ролями и теперь сам заботился о ней, своей неудалой старшей сестре, с которой вечно что-то случалось.
Как она будет жить, если выяснится, что Денис причастен к убийству? Что она будет делать, если это станет достоянием гласности?
В уголках глаз копились слезы, и вот уже первая перелилась за край глазницы, потекла по щеке, прозрачная, горькая, как отчаяние, которое, казалось, затопило Соню всю, целиком.
— Я спрашиваю, что случилось? — Феодосий стащил с нее пальто, пристроил его на вешалку, встал на колени, освободил ее ноги от ботинок.
Соня, как все та же тряпичная кукла, послушно следовала за его руками, позволяя делать с собой все, что он считал нужным. Он ловко скинул свои ботинки, взял ее за руку, повел в сторону кухни.
Соня шла, механически передвигая ноги, на кухне позволила усадить себя на табуретку у окна, послушно выпила воды из заботливо поданного ей стакана. Зубы клацали о его край, и Соня отставила стакан на стол, от этого звука ей стало нестерпимо стыдно.
Ее гость совершал какие-то манипуляции с кофеваркой. Достал таблетку, закинул в машину, добавил воды, нажал на кнопку. Кофеварка зажужжала, и спустя минуту он поставил перед Соней чашку кофе. Она сделала глоток, чувствуя, как разжимается спазмированное горло. Все-таки кофе был ее лучшим лекарством.
— Денис, — сказала она, отвечая на уже дважды заданный вопрос и оценив, что Лаврецкий больше не повторяет его, ждет, пока она придет в себя. Совсем плохо зная его, она тем не менее была уверена, что он не отстанет. — Год назад соседка видела Дениса с морской свинкой в руках. При этом он сказал, что вынужден ее взять, чтобы она не погибла. В квартире у Галактионовых стоит пустая клетка из-под морской свинки. При этом корм, опилки, сено — все на месте, а самой свинки нет. Такое чувство, что кто-то после смерти Галактионовых забрал ее из квартиры, чтобы не обрекать на голодную смерть.
Она замолчала, не в силах говорить дальше.
