— В Светином.
Феодосию показалось, что он ослышался.
— В чьем?
— В компьютере Светланы, вашего секретаря.
Лаврецкий озадаченно смотрел на Костю.
Светлана? Его пустоголовая вертихвостка-секретарша искала рецепт коктейля Молотова? Зачем?
Догадка, внезапно вспыхнувшая в мозгу, была такой очевидной, что Феодосий даже застонал от того, что не подумал об этом сразу.
— Света! — заорал он, подскочил к двери, шарахнул ею об стену так, что с потолка что-то посыпалось.
Секретарша уже не поливала цветы, а сидела за столом и при его появлении снова вздрогнула и задрожала всем телом, как преступник, застуканный на месте преступления. Если до этого Феодосий еще в чем-то сомневался, то теперь, глядя на ее жалкое лицо, больше не испытывал никаких сомнений. Пожар в квартире Сони устроила именно она.
— Это ты? — тихо спросил он, сдерживаясь из последних сил, чтобы не отправить кулак в это бледное, круглое кукольное лицо. — Это ты бросила бутылку Соне в окно? Только не отпирайся, я и так это знаю.
— Я. — Она скривилась и заплакала. Заскулила, словно выброшенный на улицу щенок. — Я ее ненавижу. Это она вас у меня отняла. Так все хорошо шло. Вы уже были мой, совсем мой, а она пришла и все испортила. По какому праву?
— Света, я тебе, кажется, ничего никогда не обещал. Я с тобой просто спал, потому что ты делала для этого все возможное. Я не оправдываю свое поведение, наверное, я — скотина, но я никогда не говорил тебе, что я тебя люблю. И в наших с тобой отношениях Соня ничего не меняет, потому что и отношений-то никаких нет. И не было. Она — женщина, на которой я женюсь, и в моей жизни больше никогда не будет таких, как ты. И никакие костры не могут это изменить.
— Ну, конечно. — В глазах Светланы полыхнул огонь ненависти. — Она — белая кость, интеллигентка, преподаватель в университете, свободно говорящая по-английски. Руки-веточки, шейка тоненькая, вот-вот гляди голова оторвется. А я — пролетариат. Куда нам до господ?
— Вот только классовых различий не надо, — усмехнулся Феодосий. — У тебя, насколько я помню, мама — учительница в школе, а папа — инженер на заводе. То, что ты книг не читаешь и предпочитаешь в секретаршах сидеть, а не карьеру делать, так это только твои проблемы. Вот что, чучелко. В полицию я тебя сдавать, пожалуй, не буду. Жалко мне тебя, дуру. И маму твою жалко. Так что собирай свои манатки и убирайся отсюда. Вот только есть у меня к тебе одно предупреждение и один вопрос. Предупреждение касается того, что, если ты в своей поганой жизни хотя бы случайно подойдешь к Соне ближе чем на триста метров, я тебе ноги выдергаю. Ты меня знаешь, я не шучу. Ты в этом городе ни работы не найдешь, ни личную жизнь не устроишь. Запомнила?
Светлана затравленно посмотрела на него и кивнула.
— Молодец. А теперь вопрос. Быстро и обстоятельно рассказываешь, как именно ты это сделала.
Светлана судорожно подышала широко открытым ртом, успокаиваясь. Судя по всему, она осознала, что дешево отделалась, и спорить не собиралась.
— Вы сказали, что у вас встреча с женщиной. Я проследила и увидела, что вы в нашем кафе сидите с этой… — Она снова сделала глубокий вдох. — Потом на следующий день вы сказали, что влюбились. Я проследила за вами, вы поехали к ней домой. В общем, я выследила, в какой квартире она живет, и решила отомстить. Понятно, что я бы в жизни не осмелилась ей напрямую что-то сделать. Ударить там или кислотой облить. — Теперь передернулся Лаврецкий. — В общем, придумала бросить ей в окно коктейль Молотова. Нашла в Интернете рецепт, это не сложно оказалось сделать.
— Да уж, пара пустяков. Поджечь квартиру человека.
— Я ночью приехала. Во дворе никого не было сначала, и я все ходила по тротуару туда-обратно. Я не знала, в каком окне спальня. Да и вообще, страшно мне было. Думала, человек спит, даже не поймет, что происходит. Нечестно это, даже шанса на спасение не оставить.
— Да ты, Света, оказывается, сострадание имеешь. — Ненависть бушевала в крови Лаврецкого так сильно, что он даже руки сунул в карман, чтобы не сжимать кулаки в бессильной ярости.
Картина, как эта дуреха ходит взад-вперед по тротуару, раздумывая, бросить ли ей адскую смесь в окно спящей Соне, стояла перед глазами.
— Будете издеваться, я рассказывать не буду. — Секретарша обиженно выпятила губу.
Айтишник Костик во все глаза смотрел на нее.
— Будешь, куда тебе деваться. Продолжай.
— В общем, не смогла я и ушла. Но потом всю ночь не спала и решила вернуться. Приехала днем. Смотрела с улицы, как она в окне ходит. Огляделась — во дворе никого, ну, я размахнулась, кинула и убежала. Звон стекла помню, а больше ничего.
— Слушай, Свет, а тебе хоть стыдно? — с любопытством спросил Феодосий.
— Стыдно? Нет, пожалуй, я свое защищала. — Девушка пожала плечами. — Но страшно, да. Мне все потом обожженные люди снились. Я прям спать перестала. Да и начала бояться, что меня найдут. Все-таки днем в окно меня соседи могли видеть. Я, конечно, в спортивное оделась и капюшон натянула, но все равно. Да и те, что ночью, тоже могли на меня внимание обратить.
— Те, что ночью???
— Ну, когда я в первый раз приезжала, темно было, пустынно. Спали все уже. Около полуночи это было, не меньше. Только было я собралась, как из соседнего подъезда парень вышел и в подъезд этой вашей проклятой Сони зашел. Я испугалась, что он меня заметит. Там во дворе такая будка стоит, водонапорная, я за ней спряталась. Подождала с полчаса, думала, вдруг он обратно пойдет, но он все не выходил. Я из своего укрытия вылезла, пошла поближе к окнам. Уже и бутылку снова достала, а тут во двор машина въехала. Такси. Я обратно за будку юркнула. Из машины вылез мужчина, пожилой уже такой, холеный, и тоже в тот же подъезд зашел. В общем, тут я окончательно струсила и домой пошла подобру-поздорову.
Феодосий слушал очень внимательно. По всему выходило, что Светлана видела, как в Сонин подъезд зашел профессор Ровенский, вскоре после этого убитый в квартире Галактионовых. Если так, значит, она была важным свидетелем, которого необходимо было предъявить полиции. Но как это сделать, не раскрывая роли самой Светланы в поджоге? Ситуацию нужно было серьезно обдумать.
— Так, а тот первый человек, ты говоришь, из соседнего подъезда вышел и в этот зашел? Он-то как выглядел?
— Ну, молодой такой. Высокий, тощий парень. А да, еще лысый сильно. Я удивилась, потому что странно так рано облысеть. Обычно это позже случается.
Смутное воспоминание шевельнулось у Феодосия в голове.
Молодой, высокий, худощавый парень с сильными залысинами подходил тогда к Соне на улице и успел ей нахамить. Соня сказала, что это друг детства Дениса, очень обиженный на жизнь. Кажется, она говорила, как его зовут. Арсений вроде. Точно, Арсений. И спрашивается, какое такое важное дело в соседнем подъезде погнало его ночью из дома?
