— Кто ведет дело вашей невесты?
— Некий следователь Наполеонов, — в голосе клиента прозвучали нотки раздражения и неприятия.
— И он уверен в виновности вашей подруги?
— Он не сказал это прямо, но дал понять.
— Много улик против нее?
— Он сказал, что да.
— А вы сомневаетесь?
— Я готов заплатить любые деньги, только вытащите мою Маргариту из этой грязи.
— Вы так уверены в ее невиновности?
— Да, уверен. Маргарита способна на многое, но только не на убийство.
Мирослава внимательно смотрела на него и молчала.
— Вы возьметесь за наше дело? — занервничал клиент.
— Я слишком мало узнала от вас. Поэтому ответ дам после разговора с адвокатом.
— Хорошо, — вздохнув, согласился он, — когда мне вам позвонить?
— Я сама позвоню вам.
Он снова вздохнул и поднялся со стула. Дойдя до двери, он обернулся и спросил:
— Можно я хотя бы внесу задаток?
— Потом, все потом, — ответила Мирослава.
— Но вы не отнимаете у меня надежду? — спросил он тихо.
— Надежду я вам оставляю.
— Что ж, и на этом спасибо, — горько усмехнулся он и покинул ее кабинет.
Глеб Басаргин, едва кивнув помощнику детектива, быстро вышел из дома, показавшегося ему совсем негостеприимным, и вывел свой автомобиль за ворота.
Мягкий свет заходящего солнца волнами накатывал на дорогу и так же тихо уходил в тень. День угасал медленно, зеленовато-серый цвет приглушал остывающие вспышки пурпура и золотые просветы. Осенние листья шуршали под колесами автомобиля. Глеб ехал на малой скорости, точно не спешил покинуть пределы поселка, в котором был и дом детектива. Уж не надеялся ли он, что за ним побегут вслед, окрикнут, остановят, попросят вернуться…
«Какие глупые мысли лезут в голову», — подумал Глеб.
Он вспомнил, с каким едва сдерживаемым восторгом отзывался о способностях детектива адвокат Маргариты. Он так и сказал:
— Если кто-то вообще способен помочь вам, то это только Мирослава Волгина.
А на деле Волгина ничего ему не пообещала…
«Хотя, наверное, она права, — попытался быть объективным Басаргин, — я слишком мало предоставил ей материала для начала расследования. Но ведь я и сам почти ничего не знаю…»
Поселок закончился, охранники выпустили его с охраняемой территории, и вскоре он выехал на шоссе, где сразу прибавил скорость.
— Может, я дурак? — спросил сам себя Басаргин.
Он тяжело вздохнул:
«Ведь я практически ничего не знаю о прошлом Маргариты. Увидел ее и влюбился как мальчишка! Или как последний болван?!»
Вдоль шоссе потянулся редкий лес. Деревья, щедро одаренные осенью разноцветными нарядами, смотрели вслед проезжающим машинам, и Глебу почему-то показалось, что если бы они могли, то побежали бы за ними пестрой, шуршащей на бегу толпой. От представленной им картинки в душе пробежал холодок страха.
«Все понятно, — подумал Басаргин, — не надо быть психологом, чтобы понять, что мои странные мысли — плод моей боязни потерять Маргариту. Я должен во что бы то ни стало помочь ей. А значит, и себе. И неважно, что и с кем у нее было до меня. Я ведь тоже далеко не мальчик. И в моей жизни были другие женщины. Но ни одну из них я не любил так сильно, как ее».
«Ради ее свободы и счастья я готов хоть под поезд!» — неожиданно промелькнуло в его мозгу.
И он сам изумился и испугался своей мысли, едва успев затормозить перед опустившимся шлагбаумом. Мимо на большой скорости промчался товарняк.
Басаргин рукавом пиджака стер пот со лба и не сразу тронул автомобиль с места. Придя в себя, он набрал номер адвоката.
— Алло, — ответила трубка голосом Яна Белозерского.
— Это Глеб Басаргин.
— Да, я понял.
— Я был у детектива и сейчас еду от нее.
— И что?
— Она хочет прежде, чем принять решение, поговорить с вами.
— Хорошо.
— Вы уверены, что она не откажется от нашего дела?
— На девяносто девять и девять десятых процента, — заверил его адвокат.
— Спасибо.
— Пока не за что. Но вы не волнуйтесь так, Глеб Валентинович, — адвокат отключился.
«Легко ему говорить, не волнуйтесь», — подумал Басаргин.
Он представил Маргариту в камере предварительного заключения и вновь покрылся холодным потом. Она такая нежная, привыкшая к удобствам, и вдруг там, в этой грязи.
Маргарита позвонила ему на работу после того, как у нее провели обыск и увезли ее с собой. Он сразу помчался туда, узнал фамилию следователя и всеми правдами и неправдами благодаря своей напористости пробился к нему.
Но вся его энергия не помогла ему освободить Маргариту.
Следователь, Александр Романович Наполеонов, оказался довольно молодым человеком маленького роста с рыжеватыми волосами и желтовато-коричневыми глазами, слегка вытянутыми, как у лиса. Он ни на йоту не сомневался в виновности Маргариты. Потряс перед его носом туфлей, упакованной в целлофан:
— Узнаете?
Ошарашенный Басаргин спросил:
— Что я должен узнать?
— Туфлю!
— Но…
— Разве не вы оплатили ее приобретение?
— Ничего не понимаю! Почему она такая грязная?
— Потому что извлечена из мусорного бака рядом с домом Маргариты Максименковой.
— Но как она там оказалась?!
— Гражданка избавилась от нее после совершения убийства.
— Убийства?!
— Да! — рявкнул следователь и протянул ему фотографию, — вот и вторая!
— Чушь! — отмахнулся Глеб.
— Которая тянет как минимум на пятнадцать лет.
— И кого же она убила?! — Басаргин готов бы разорвать этого следователя на части.
— Своего любовника.
— Я! Я ее любовник! — ударил себя в грудь Глеб. — И, как видите, жив!
— Еще не вечер, — усмехнулся следователь.
— Вы что, издеваетесь? — побагровел Басаргин.
— Ничуть. Объясняю: Максименкова убила своего бывшего возлюбленного Александра Фалалеева на его собственной даче.
— Так! А причем здесь туфля?! Она его туфлей убила?
— Нет, убила она его бутылкой, предварительно одурманив снотворным.
— А причем туфля?! — взревел Глеб.
— Гражданка Максименкова выбросила ее в мусорный контейнер.
