— Вы думаете? — встрепенулась женщина.
— Не сомневаюсь. И от себя добавлю: у Маргариты превосходный адвокат.
— Дай-то бог, — тихо вздохнула Зинаида Павловна и поднялась со стула, — я пойду.
— Идите, вот, не забудьте пропуск.
Когда за Ерастовой закрылась дверь, Наполеонов подошел к окну и стоял там до тех пор, пока пожилая учительница не вышла из здания и не направилась в сторону автобусной остановки.
«Сложная штука жизнь, — подумал он, — и порой необъяснимая. Почему, спрашивается, учительница переживает за плохую девочку? Ведь по логике вещей, она должна была невзлюбить Маргариту еще в школе».
И тут он вспомнил, что Ерастова сказала ему, что Анна Фалалеева чуть ли не выгнала ее из своей квартиры. Почему? Неужели только потому, что та хотела заступиться за Маргариту? Или у хорошей девочки, которая ни с кем никогда не ссорилась, с учительницей отношения не сложились еще со школьной скамьи? Но почему? Ответа на этот вопрос у него не было.
Наполеонов подумал, что это с его стороны всего лишь праздное любопытство и к делу не относится.
Он был не прав…
Хотя ответ действительно не относился к делу. Просто учительница Ерастова была человеком старой закалки и любила борцов, даже если эти борцы нередко оказывались не правы, порой набивали шишки, падали, но снова вставали и шли дальше.
А хорошую девочку Аню Зинаида Павловна недолюбливала за бесхребетность. Она честно старалась исправить характер девочки. Внушала ей, что нужно отстаивать свои интересы, не позволять себя эксплуатировать и биться за свое место под солнцем. Но Аня не прислушивалась к советам учительницы. Слушать она ее, конечно, слушала, но ничего в себе не пыталась изменить. И со временем Зинаида Павловна махнула рукой:
— Пусть, у нее есть родители, папа вон — полковник.
Однако к дружбе Ани с Маргаритой Ерастова относилась положительно. Все годы Маргарита была для сестры зонтиком, который защищал ее от всех школьных передряг.
Конечно, учительница не одобряла того, что Маргарита увела у Ани сначала жениха, а потом и мужа. Она даже пыталась в свое время воздействовать на Максименкову, благо возможность у нее такая была.
Рита охотно привечала бывшую учительницу, поила чаем, вела с ней разговоры, поздравляла с праздниками. Но, увы, от внушений Зинаиды Павловны она отмахивалась, ссылаясь на то, что сердцу не прикажешь.
— Риточка, — пыталась образумить учительница бывшую ученицу, — разве вокруг тебя нет мужчин, кроме мужчины Ани?
— Есть, — соглашалась Маргарита, — но как-то так выходит, что нас с Сашкой тянет друг к другу.
— По кругу? — спрашивала Зинаида Павловна после того, как Маргарита снова сошлась с Фалалеевым.
— В смысле?
— Ты ведь с ним уже расставалась и опять?!
— Опять, — соглашалась Маргарита, — мы с ним прямо как заколдованные.
— А по-моему, ты бесишься с жиру! — сердилась Ерастова.
— Вы не правы, Зинаида Павловна, — ласково улыбалась ученица.
— Да оставь ты Аньке ее мужа! А то доиграетесь с ним до большой беды!
— Да ладно, — отмахивалась Марго.
А учительница как в воду глядела…
Зинаида Павловна шла к остановке, с трудом переставляя ноги, ей казалось, что на ее плечи навалили мешок с песком. Разговор со следователем ничего не дал, а она возлагала на него столько надежд!
Хорошенько подумав, Зинаида Павловна решила добиваться свидания с Маргаритой, хотя понимала, что на ее пути может возникнуть много сложностей.
Но трудности Ерастову не пугали, она была педагогом советской закалки, коммунисткой, не выбросившей свой партбилет на свалку истории, а бережно хранившей его вместе с наградами, грамотами, обручальным кольцом и старенькими золотыми сережками, доставшимися ей от прабабки.
«Поэтому, полный вперед!» — приказала она себе.
Глава 5
После обеда Мирослава набрала номер телефона адвоката Максименковой Яна Белозерского.
— Джень добры, ясновельможный пан! — пропела она в трубку.
Он тотчас ее узнал:
— Привет, Слава!
— Как поживает Магда? — спросила Мирослава.
— Прекрасно поживает.
— А Паулина?
— Цветет и пахнет, — хмыкнул Ян в трубку.
Магда была красавицей женой адвоката, а Паулина — сукой в хорошем смысле этого слова, то есть бульдогом женского рода — огромным и любвеобильным настолько, что каждый посетивший дом адвоката рисковал быть обслюнявленным Паулиной с головы до ног.
— Ян, — перешла к делу Мирослава, — ты прислал мне клиента.
— Да, помню.
— Нужно встретиться и поговорить.
— Согласен.
— У тебя или у меня?
— Если можешь, то приезжай вечером к нам.
— Хорошо, мы приедем с Морисом.
— Отлично! — воскликнул адвокат, — он развлечет Магду, пока мы будем заниматься делом.
— Не ревнуешь?
Адвокат рассмеялся.
— А Шуру прихватить? — невинно спросила Волгина.
— Не вздумай! Кстати, он ведет дело моей подзащитной.
— Знаю, клиент сказал.
— Тогда сама понимаешь, что Шура нам ни к чему.
— Понимаю. Я пошутила.
— Догадался, не маленький.
— Во сколько?
— В восемь устроит?
— Вполне.
— Пока.
— Пока.
— Мы едем сегодня к Яну, — сказала Мирослава Морису, войдя в приемную.
Он кивнул, не отрываясь от монитора.
— Ты поведешь.
— Хорошо.
— Что ты там нашел?
— Данные на нашего вероятного клиента.
— И что?
— Басаргин весьма преуспевающий бизнесмен с хорошей деловой репутацией. К тому же не был замешан ни в одном скандале.
— А это не подозрительно?
— То, что человек бережет свою репутацию?
— Ну…
— Кстати, маленькое пятнышко есть.
— Какое? — оживилась Мирослава.
— Да вот, читайте, — он повернул к ней монитор.
И Мирослава прочла:
— Невеста небезызвестного бизнесмена Глеба Басаргина находится под следствием.
— Да, — протянула Мирослава и спросила, — а он богат?
— Судя по всему, да.
— То есть подзащитная Яна была заинтересована в том, чтобы удержать его?
