— Отстань! — отмахнулся Наполеонов.
— Отстань, — передразнила Элла и, сделав вид, что обиделась, пробормотала: — Бегаете тут, как ежик по ночам у моей прабабки в деревне.
— А что, ежики так бегают? — невольно улыбнулся следователь.
— Конечно! — заверила его секретарь, — я сама слышала! Он мне всю ночь спать не давал!
— Кто? — расплылся в улыбке Наполеонов.
— Кто-кто, ежик! — передразнила его Элла и закрыла дверь.
— Эй! — окликнул он.
— Не «эй», а Элла Владимировна, — донеслось из-за двери.
— Хорошо, Элла Владимировна, — покладисто повторил он, — принесите мне, пожалуйста, чаю.
— Детский сад какой-то, — проворчала секретарь, — то не несите, то несите. Сейчас принесу!
— Угу, — Наполеонов сел за стол и уткнулся в страницы дела.
Элла вошла чуть ли не на цыпочках, поставила чай и сушки в соломенной корзиночке и так же тихо вышла, плотно затворив за собой дверь.
Следователь медленно пил чай, не прикасаясь к сушкам. В его голове все яснее складывалась картинка совершения преступления, и она совсем не совпадала с той версией, которую он разрабатывал до этого. Ему до боли в сердце не хотелось встречаться с адвокатом обвиняемой… Впрочем, с этим можно было и подождать.
А вот встретиться с Мирославой не мешало бы поскорей. Что там она говорила ему в их последнюю встречу? И он мысленно вернулся в недавнее прошлое:
— У тебя нет признания обвиняемой, — резонно заметила Мирослава.
— Ха, зато у меня есть улики! — возразил Наполеонов.
— Все твои улики формальные, — отмахнулась она.
— Ничего подобного! — горячился Шура.
Наполеонов вздохнул, поставил на стол пустую чашку. Тогда он был уверен в своей правоте и не хотел слышать ее возражений. А она не стала ничего доказывать, прибегнув к своему излюбленному правилу: «Я с глухими не разговариваю», — дала ему возможность наломать дров и набить шишек.
Сколько раз он уже говорил себе, что надо быть умнее и не отмахиваться от замечаний Мирославы, какими бы они нелепыми ни казались на первый взгляд. Наполеонов не понимал, как ей удается видеть невидимое…
Его порой просто бесили ее признания, что «так говорит ее интуиция» или что она действует «по наитию». Ведь ничего из этого нельзя пощупать и пришить к делу.
Он вздохнул и решил сегодня же вечером поехать к Волгиной.
«Повинную голову меч не сечет» — говорят в народе. И к тому же у нее может быть что-то новое, реальное, что можно и пощупать, и к делу пришить. А раскрыть это дело ему страсть как хотелось.
Глава 13
Мирослава провела вечер в компании Мориса и кота, они вкусно поужинали запеченными в духовке куриными грудками и овощным салатом. К чаю были маленькие плюшки с корицей. Правда, Дон отказался и от салата, и от плюшек.
— Но это его дело, — решили хозяева единогласно.
Мирослава рассказала Морису все, что ей удалось узнать. Она увидела, как заходили его желваки, когда она начала рассказывать ему о своей встрече с бродягами.
— В следующий раз я поеду с вами! — жестко заявил он.
— Хорошо, — не стала спорить она и только улыбнулась.
— Вы думаете, что этот парень из кафе сможет вспомнить номер машины, на которой приехала та женщина?
— Не знаю, — пожала плечами Мирослава, — это было бы, конечно, здорово, но надеяться только на это не стоит…
— Вы думаете, что это была она?
Мирослава поняла, кого он имеет в виду и кивнула.
— И что же делать?
— Собираюсь подкупить какого-нибудь мальчишку, чтобы он незаметно соскреб мне кусочек почвы с колес ее машины…
— А дальше?
— Отдать его на экспертизу, чтобы сравнить с образцом с дачи Фалалеевых.
— У вас есть грунт с их дачи?
Она кивнула.
— Но говорят, что там все опечатано…
Она снова кивнула.
— А как же?
— Ты просто как маленький! Я что, через забор не перелезу?
— Но это нарушение.
Она хмыкнула в ответ.
— И потом вас мог кто-то увидеть…
— Я превратилась в невидимку.
— Все шутите?
— Отчасти. Ну, не волнуйся, — она коснулась его руки, — меня, правда, никто не видел.
Он тихо вздохнул.
— Морис, ты чудо, — шепнула она.
— Я догадывался об этом.
Они переглянулись и рассмеялись.
— Вы поделитесь всем этим с Шурой? — спросил он.
— Не сразу…
— Почему?
— Мне нужно еще узнать, как вторая туфля Маргариты оказалась в мусорном баке возле ее дома.
— Разве это возможно? — удивился Морис.
— Вообще-то ничего невозможного в этом нет. Ведь кто-то положил ее туда.
— Но он давно ушел, — возразил Миндаугас.
— Однако остался след.
— Какой след? — не понял он.
— Информационный, — неопределенно ответила она.
Миндаугас не понял, что она имеет в виду, но уточнять не стал…
Утром было прохладно. Сеял мелкий редкий дождь, больше похожий на водяную пыль. Солнце уткнулось носом в большое белое облако, как в пуховую подушку, и делало вид, что еще спит… Людям оставалось только смириться с тем, что проспать время подъема могут не только они, но и солнце…
Мирославу ухудшавшаяся погода ничуть не смущала. За годы детективной работы она подметила, что в пасмурные дни люди более склонны копаться в прошлом и вспоминать все, что там произошло, чуть ли не до мельчайших подробностей, чем тогда, когда с утра ярко светит солнце и зовет навстречу с чем-то многообещающим и новым.
Она начала опрос жильцов с первого этажа. Почти все были дома, но, увы, никто не видел, чтобы к Маргарите не так давно приходила Анна Фалалеева. О точной дате вообще не было смысла спрашивать.
Напоследок Мирослава оставила посещение Таисии Бекбулатовой. Та нисколько не удивилась ее приходу. Предложила вместе выпить какао с оладьями.
Когда они сели за стол, спросила:
— Есть ли что-то хорошее для Маргариты?
Мирослава кивнула.
Таисия не стала выспрашивать, что именно.
Съев пару оладий, Волгина поблагодарила хозяйку и сказала:
— Я вообще-то по делу.
— Догадываюсь, — вздохнула Таисия.
— Пробежалась по квартирам, надеялась, что кто-то из жильцов заметил Анну. Но, увы.
