— Я Артем Кочубей, не помнишь? — Улыбка растянулась от уха до уха. — Мы же в 1938-м с тобой, на озере Хасан, когда японцев били… Меня потом перевели, расстались как-то по-дур- ному…
— Вы обознались, товарищ. — Максим пожал плечами, добавив хрипотцы в голос. — Не за того приняли, как говорится. Никогда не был на озере Хасан, и в армии не служил. Бывает…
— Да ну, это же точно ты, — напирал Кочубей. — Максим Шелестов, я же узнал. Ты разведкой командовал, мы тогда в серьезную передрягу попали, еле выбрались… Только серый ты стал какой-то, голос вроде не похож…
— Артем, пойдем, — потянула его за рукав барышня, — ты ошибся, а мы опаздываем…
— Да подожди, — отмахнулся он. — Максим, ты что? Правда, что ли, не узнаешь?
— Товарищ, вы ошиблись, — с нажимом произнес Шелестов. — Я впервые вас вижу, никогда не был на Дальнем Востоке и уж тем более не командовал разведкой. Прошу меня простить.
Было крайне неловко. Именно об этом он предупреждал Платова — рано или поздно встретятся знакомые.
Мужчина начал сомневаться, сморщил лоб. Спутница тянула его за руку. Он пробормотал «извините, не думал, что ошибся», неуверенно отправился за ней, продолжая озираться.
Краска ударила в лицо. Максим приник к стакану с лимонадом, буквально выхлебал остатки. Лида внимательно смотрела на него.
— Вы уверены, что он ошибся? — спросила она осторожно.
— А то, — хмыкнул он. — Мне ли не знать.
— Но… — Она заколебалась. — Простите, конечно, но вы же и есть Максим Шелестов или нет?
— Однофамилец. — Он натужно засмеялся, потом сделал серьезное лицо. — Не обращайте внимания, Лида. Постарайтесь об этом забыть. Истина, как всегда, посередине. Товарищ ошибся, но и я не до конца был с ним искренен. Это особенности моей работы.
— В горкоме, — уточнила она.
— В горкоме, — согласился Максим. — Вы даже не представляете, как там все запутано и неоднозначно.
С большим усилием удалось свести дело к шутке. Он расплатился, они покинули кафе. Когда Максим подвез Лиду к дому, уже начинался вечер. Мутнело идущее на закат солнце. Машина остановилась у подъезда.
— Не надо, Максим, не провожайте меня до квартиры, — сказала Лида. — Я и так загрузила вас своими делами, вы из-за меня потеряли уйму времени.
— Мне было приятно, — признался Максим.
— А почему так мрачно? — Она мило улыбнулась, потом быстро коснулась его руки. — Мне тоже было приятно, товарищ Шелестов… или кто вы там. Как-то двойственно на душе. С одной стороны, у Инги все плохо, у ее мужа — тем более… С другой стороны, мы так хорошо провели время. Мне давно не было так хорошо… — Щеки девушки зарумянились, она испугалась, что сказала лишнее. — Как вы думаете, Николая освободят? Инга уверена, что он ни в чем не виноват, что его оклеветали…
— Будем надеяться на лучшее, — уклончиво отозвался Максим. — Вы надолго приехали?
— Пока не могу сказать. Все зависит от сестры. Если все сложится плохо, буду настаивать на ее переезде в Минск. Надеюсь, завтра или послезавтра ее выпишут…
— Если хотите, могу позвонить в больницу и привезти ее.
— Ой, правда? — обрадовалась женщина — Буду вам очень признательна, Максим. Ну, езжайте, не хочу вас больше задерживать. Переночую у Инги в квартире, теперь я за нее, приняла, так сказать, эстафету…
Она поколебалась, снова покраснела, чмокнула его в щеку и стала быстро выбираться из машины. Этот поцелуй был похож на выстрел. Полминуты он сидел оглушенный, гадая, что за напасть на него свалилась. Потом очнулся, жадно закурил, возвращаясь в реальность. Набегало что-то тревожное. Не мог он упустить что-то важное?
Максим включил передачу, покатил со двора…
А на даче Малютина его поджидал холодный душ! Алексей Тимашук распахнул ворота и сразу стал делать загадочные знаки. С крыльца скатился возбужденный Цветков. На веранде толпились ребята из его группы и тем же таинственным образом жестикулировали, мол, ты, командир, совсем перестал бояться! Во всяком случае, это не было похоже на очередную репрессию.
— Максим Андреевич, где вас носит? — сердито вопрошал Цветков. — Срочно звоните в Москву, вас уже два раза вызывали!
Ахнув, он заспешил в дом, оттолкнув замешкавшегося Сосновского. Промчался в кабинет Малютина, сегодня пустующий, схватил трубку и стал накручивать диск. От волнения пот прошиб. Ромео хренов, разве так можно?
— Ну, наконец-то соизволили появиться, Максим Андреевич, — раздраженно вымолвил Платов. — Почему вас нет на месте?
— Виноват, товарищ майор, выполнял работу, входящую в комплекс оперативно-розыскных мероприятий…
— Вот только не надо оправдываться, — процедил Платов. — Члены вашей группы на месте, и только вас куда-то унесло… Ладно, об этом позднее. Полтора часа назад получена шифрограмма от нашего человека на сопредельной территории. Ваша цель — полковник абвера Вильгельм Вайсман. Вы должны скрытно проникнуть на немецкую территорию, выкрасть Вайсмана и незаметно вернуться. При этом никакого шума, стрельбы и тому подобного. Вайсман пострадать не должен. В случае неудачи… вы знаете, что делать. Второго шанса не будет. Все, что нужно для «маскарада», — у Малютина. У него же фотография Вайсмана… а то еще притащите не того, кого нужно. Когану от участия в операции воздержаться. Нужно объяснять почему? В немецкой форме, с его внешностью… Фигурант четыре часа назад прибыл в польский городок Кущице, это в пяти километрах от реки на сопредельной территории. С ним отделение солдат на четырех мотоциклах и несколько ближайших помощников. Наш агент уверен, что из Кущице Вайсман намерен координировать действия своей разведки и агентов на нашей территории. Долго ли он там пробудет, неизвестно, поэтому дорог каждый час. По сведениям разведчика, люди Вайсмана оборудуют узел радиосвязи. Вайсман занял под него два дома на северной окраине Кущице. Это улица Яблоневый Спуск, 95 и 96. По документам вы — офицеры батальона связи, изучаете местность для прокладки телефонных линий в район Буга. Можете ссылаться на командование 49-го пехотного полка 16-й моторизованной дивизии. Других документов добыть не удалось. С нашей стороны дополнительные силы не привлекать, рассчитывать только на людей, выделенных Малютиным. Все понятно, майор?
— Так точно, товарищ майор госбезопасности.
— Выезжайте с наступлением темноты.
Глава девятая
Волнения уже не было — прошло. Каждый знал свою задачу, даже Цветков, ведущий машину по суровому бездорожью и чертыхающийся на каждом ухабе. Ехали через северные предместья, чтобы не нервировать советских пограничников. Дорога петляла между лесами и перелесками, тянулась через поля, мимо заброшенных хуторов. Приходилось использовать фары — иначе проехать было невозможно.
Машину трясло, люди подлетали к потолку, костерили Цветкова. Тот огрызался, напряженно всматриваясь в лобовое стекло. Мимо окон тянулся глухой осинник, колеса переваливались через сплетенные в колее корни.
