Цецилия казалась непреклонной, неподкупной. Но на самом деле просто обдумывала ответ.
– Два билета на концерт.
– Идет.
– Не хочешь знать, чей концерт?
– Да хоть чей, у перекупщиков все есть.
– Хорошо, тогда я хочу на концерт Бенджи и Феде
[15].
– Это еще кто?
– Ты не знаешь Бенджи и Феде?
– Мне плевать, считай, что билеты твои. Ну когда сможешь?
– Приходи к моему дому завтра вечером.
– Идет. Отправь мне сообщение, напиши типа “все в порядке”, я пойму.
Весь день Николас искал кого-то, кто мог бы достать ему воздушные шары, самые дорогие, самые красивые, и писал в группу:
Мараджа
Парни, шарики
не те, которые продаются
везде. Красивые, парни,
чтобы на каждом
написано I love you.
Зубик
Николас, и где
мы их найдем?
Мараджа
Не знаю, помогите мне.
На следующий день поехали в Кайвано, Дрон по интернету нашел там магазин, где продавали товары для организации праздников и торжественных событий, музыкальные диски и фильмы. Купили воздушных шаров на двести евро и переносной баллон с гелием, чтобы их надуть.
Когда пришло сообщение от Цецилии, все уже расположились под домом и дружно принялись надувать воздушные шары. Один пакет, два, три, десять. Сам Николас, Дохлая Рыба, Зубик, Бриато – работали все, а потом красной лентой привязывали шары к мопеду. Шаров было так много, что мопед рвался к небу, удерживаемый только подножкой – колеса приподнялись на несколько сантиметров от земли. Николас написал Цецилии: “Спускайтесь во двор”, – и все спрятались за припаркованным во дворе фургоном.
– Я спущусь вниз на минутку, Лети, – сказала Цецилия, вставая с кресла и собирая резинкой длинные, до ягодиц, волосы.
– Зачем?
– Я ненадолго. Дело есть.
– Дело? Ты ничего мне не говорила. Посиди со мной. – Летиция валялась на постели подруги, полузакрыв глаза, и покачивала то одной, то другой ногой. Казалось, в этом мерном движении сосредоточилась сейчас вся ее жизненная сила. Так продолжалось уже несколько дней, и Цецилия, хоть и завидовала их отношениям, не могла видеть подругу в таком состоянии и мечтала, чтобы они с Николасом наконец помирились. – Нет, нет, надо спуститься. Это срочно. И вообще, пойдем вместе, прогуляемся.
После небольшой перепалки ей все же удалось уговорить подругу. На выходе из подъезда Летицию ожидало красочное буйство воздушных шаров. Она сразу все поняла – Николас вырос перед ней как по мановению волшебной палочки, и наконец-то она удостоила его словом:
– Ого! Это ты, вот сволочь, – засмеялась она.
– Любовь моя, уберем подножку и взлетим, – еще ближе подошел к ней Николас.
– Ну, я не знаю, Нико, – начала Летиция. – Ты вообще думаешь, что делаешь?
– Это правда, любимая, я идиот, ублюдок. Но я делаю это ради тебя.
– Ну да, ради меня. Ты злой.
– Да, я злой. Да, я дерьмо. Обвиняй меня в чем хочешь. Я все время думаю о тебе, ничего не могу с собой поделать. Если кто-то на тебя смотрит, я должен его наказать, не могу сдержаться. Ты только моя!
– Скажешь тоже… ты слишком ревнивый. – Летиция сопротивлялась на словах, но руками гладила его по щекам.
– Я изменюсь, обещаю тебе. Все, что я делаю, – ради нашей с тобой любви. Рядом с тобой я стану лучшим из мужчин, правда, самым лучшим. – Он улучил момент, взял ее руки в свои, стал целовать ладони.
– Лучший не ведет себя так, – возразила она, нахмурившись и пытаясь освободить руки. Николас на мговение притянул ее к себе, потом плавно отстранил. – Если я ошибся, то потому, что хотел защитить тебя.
На Летицию смотрел не только Николас, взгляды Дохлой Рыбы, Зубика, Бриато и Цецилии, соседей и случайных прохожих были направлены на нее: она перестала сопротивляться и под громкие аплодисменты обняла Николаса.
– Молодцы, помирились, – подытожил Дохлая Рыба. Зубик вдохнул гелий из шарика и заговорил придурочным голосом, а все подхватили эту забаву. Эти смешные голоса шли им куда больше, чем те, которые они пытались себе настроить. А Николас разгреб воздушные шары, поднял Летицию и посадил ее на скутер:
– Лéти, лети!
– Мне не нужны они, чтобы летать. – Летиция обняла его. – Мне хватит тебя.
Николас достал перочинный нож и медленно принялся обрезать ленточки воздушных шаров. Желтые, красные, голубые, розовые: один за другим взмывали они в небо, расцвечивая его яркими красками. Радостная Летиция завороженно провожала их взглядом.
– Подождите, подождите! А нам дадите? – Малыши шести-семи лет окружили Николаса.
Они обращались к нему на “вы”, и это ему льстило.
– Вот как, ничего себе!
Он брал воздушные шары и привязывал их детям к запястью. Летиция смотрела на него с обожанием, Николас с наслаждением купался в нем, а глазами искал, кому бы еще из детей сделать подарок.
Грабители
Николас появился у “Нового махараджи”, его встретил Агостино.
– Ничего не получается, Нико, нас не пускают.
Рядом с ним Зубик грустно кивнул – на мгновение он воспарил к небесам, и его пинками отправили обратно на землю. Чупа-Чупс, только из спортзала, с мокрыми еще волосами, разозлился:
– Что?! Вот уроды.
– Ну, говорят, они не уверены, а вдруг мы без Копакабаны не заплатим. И вообще, его кабинет уже кому-то отдали.
– Черт, быстро у них дело делается! Не успели отправить клиента за решетку, как ему нашли замену, – сказал Николас. Он огляделся, как будто искал служебный вход или какую-то щель, через которую можно проникнуть внутрь.
– Мараджа, что будем делать? Нас макают в говно. Другие работают, а мы нет… Вечно на побегушках. Кто-то гребет деньги лопатой, а нам достаются объедки, – подошел к нему Агостино.
Нужно было что-то придумать. Все надеялись на Николаса, он был главным.
– Будем грабить, – сухо сказал он.
Это было не предложение, а констатация. Тон не оставлял никаких сомнений в решимости Николаса. Чупа-Чупс вытаращил глаза.
– Грабить?! – переспросил Агостино.
– Ну да, грабить.
– Что, членом пиф-паф? – спросил Зубик, который наконец вышел из ступора.
