Зубик вернулся на место, вперед вышел Бриато. На глазах поблескивали слезы. Для него этот ритуал был крещением, причастием и венчанием – всем сразу.
Николас обратился к нему с тем же вопросом:
– Скажи мне, брат, к чему ты стремишься?
Бриато открыл рот, но от волнения не мог произнести ни слова. Николас пришел ему на помощь, как учитель, спасающий плавающего у доски ученика:
– Стать до… до…
– Достойным братства!
– Нет, черт! Стать достойным членом братства.
– Стать достойным членом братства!
– Сколько весит пичотто?
– Он как ветер… – Cзади кто-то шепотом подсказывал ему: – Он как пух, развеянный по ветру.
– Кто такой пичотто?
– Он солдат…
– Страж! – раздался чей-то голос.
– Который приносит деньги в братство! – невозмутимо продолжил Бриато.
– Нет, ты должен сказать: который все, что видит, слышит, получает, – делает в интересах братства! – поправил его Николас.
– Чтоб я сдох! Сказал бы, что надо выучить наизусть, я пересмотрел бы вчера фильм, – фыркнул Бриато.
– Вот именно, что б ты сдох, – влез Чёговорю, – а я помню наизусть.
Николас, возвращаясь на серьезный лад, протянул Бриато хлеб:
– Если ты совершишь предательство, этот хлеб превратится в свинец. А это вино – в яд.
Посвящение за посвящением, порез становился все более поверхностным – у Николаса заболело запястье. Последним пришел черед Тукана:
– О, Нико, ничего не получится, крови нет, это какая-то царапина.
Тогда Николас взял его руку и провел ножом еще раз. Тукану очень хотелось, чтобы этот порез был виден долго, он хотел любоваться им.
– Если раньше ты был простым сторонником, отныне ты становишься младшим членом каморры, одним из нашего братства.
Тукан не выдержал и, после того как они скрестили руки, поцеловал Николаса прямо в губы.
– Ну ты гомик! – воскликнул Николас, завершив шуткой ритуал.
Теперь все они стали братьями по крови. Брат по крови – это навсегда. Теперь твоя жизнь намертво привязана к кодексу чести. Ты живешь или умираешь в зависимости от своих способностей соответствовать этим правилам. Ндрангета всегда противоставляла братьев по крови братьям во грехе; есть брат, который дается тебе матерью от греха с отцом, и есть брат, которого ты выбираешь сам: это не имеет ничего общего с биологией, маткой, сперматозоидами. Это братство рождается из крови.
– Будем надеяться, что никто не болен СПИДом, – сказал Николас. Завершив обряд, он подошел к остальным. Теперь они одна семья.
– Есть – Чиро, он трахает в жопу спидоносцев! – сказал Бисквит.
– Сам иди в жопу! – прогремел в ответ Дохлая Рыба.
– Как минимум, – подхватил Зубик, – трахает слоних, но только дохлой рыбой!
Зубик намекал на одну историю, после которой к Чиро Сомма навсегда приклеилось произвище Дохлая Рыба. Однажды фотография его голой девушки, очень толстой, облетела смартфоны всего художественного лицея. Эта девушка очень нравилась ему, однако из-за насмешек идиотов-одноклассников он сказал что да, правда, они переспали. Только у него не встал, а болтался, как дохлая рыба.
– Класс! – Чёговорю ощупывал свое тело, словно только что искупался в живительном источнике. – Реально чувствую себя другим человеком!
– Да, и я тоже! – подхватил Тукан.
– Какое счастье, – съязвил Зубик, – красавцы. А то были полный отстой!
Подобная инициация не проводились в Форчелле давным-давно. По правде говоря, Форчелла и раньше не признавала этих ритуалов, поскольку враждовала с Рафаэле Кутоло, вводившим их в Неаполе в восьмидесятые годы. Дону Феличано, Графу, предлагали вступить в “Коза ностра” – многие неаполитанцы присоединялись тогда к сицилийцам и принимали обряд посвящения. Выглядел он так: новичку прокалывали иглой подушечку указательного пальца, капли крови падали на изображение Мадонны или святого, которое затем сжигалось в руке. Объясняя Графу этот обряд, сицилийцы сказали, что нужно “уколоть” его. Ответ Графа запомнился им надолго: “Я сам уколю вам жопу! Зачем нам эта ересь сицилийских и калабрийских пастухов? Под Везувием слово решает все!”
Только после ритуала отряд почувствовал себя единым целым. Николас выбрал правильную стратегию.
– Теперь мы – паранца, настоящая банда. Понимаете?
– Ну ты даешь! – Драго первым захлопал в ладоши, и все подхватили, закричали, обращаясь к Николасу:
– О, рас! О, рас!
[31] – В нестройном хоре выделялись отдельные голоса, как будто каждый хотел поблагодарить Николаса лично. Рас, вождь – этот титул стал одним из самых высоких, его давали главарям и в Форчелле, и в Испанских кварталах. Интересно, какими путями почетный титул, обозначающий в Эфиопии правителя, стоящего чуть ниже царя, негуса, попал в лексикон мальчишек, которые даже не знали о существовании такой страны, Эфиопии. И все-таки он стал неаполитанским. Титулы и прозвища в этом городе – сложные пласты культуры, наследие османских пиратов, застывшее в языке и на физиономиях его жителей.
Николас восстановил тишину, сухо хлопнув в ладоши. Новоиспеченные каморристы замолчали. В тишине все обратили внимание, что у Николаса зажат между ног пакет. Он бросил пакет на стол, бряцнуло что-то металлическое, и на мгновение всем показалось, что там оружие. Но, к всеобщему разочарованию, это были только ключи.
– Вот, ключи от логова. Каждый может приходить и уходить, когда захочет. Всем членам банды выдаю ключи. Из паранцы, чтоб мне сдохнуть, выход один: в гробу, вперед ногами.
– Да ну! Чтоб я сдох! – воскликнул Дохлая Рыба. – А если я захочу поработать в гостинице у Копакабаны? Что мне делать?
– Можешь делать все, что захочешь, но помни, ты – один из нас. Из паранцы выхода нет, будь ты в Бразилии или в Германии, везде нам пригодишься.
– А что, мне нравится! – воодушевился Чёговорю.
– Все деньги несем сюда. Делим поровну. Никто ничего не кладет себе в карман без ведома паранцы. Все награбленное, вся выручка – в общий котел, у каждого будет фиксированная зарплата плюс деньги за выполненное задание, за миссию!
– Миссия! Миссия! Миссия!
– А что надо, чтобы миссия была выполнима?
– Пушки, которых у нас нет, Мараджа, – ответил за всех Зубик.
– Именно! Я вам обещал, и я сделаю.
– Надо бы получить благословение Мадонны, – сказал Тукан. – Потрясите-ка карманы!
