– Парни, давайте выпьем за Дрона, который всех нас спас!
Все поочередно стали благодарить Дрона, чокаясь бокалами с шампанским:
– Супер, Дрон! Молодец, Дрончик! Твое здоровье, Дро!
Мараджа сел, стер с лица улыбку и сказал:
– Дрон, ты спас нас. Но ты нас и предал. – Дрон рассмеялся, но Николас был предельно серьезен: – Я не шучу, Анто.
Антонио Дрон подошел к Николасу:
– Мараджа, ты в своем уме? Если б не я, сидеть тебе сейчас в Поджореале.
– А кто тебе сказал, что я не хочу в Поджореале?
– Совсем очумел? – ответил Дрон.
– Я – нет, а ты слушай внимательно: паранца – это единое целое. Командир решает, а остальные его поддерживают. Так или нет? – Николас видел, что все солгасно закивали, и ждал, что ответит Дрон.
– И?!
Вообще-то “и” – это союз, но Дрон произнес его с нажимом, с повелительной силой глагола. Более веско, чем обычное “да”.
– Ты украл пистолет, когда мы стреляли на крыше. Так или нет? – Николас поставил свой бокал и пристально смотрел на Дрона. Казалось, что ответ для него не важен. Он все уже решил.
– Да, но для общего же блага.
– Черта с два для общего! Откуда мне знать, что ты не собирался использовать эту пушку против нас? Продать другим? Рассказать Котяре?
– Нико, да ты очумел? Я клятву давал, у меня ключ есть. Мы же братья. Что ты несешь?
Зубик хотел вмешаться, но промолчал. Дрон вынул из кармана ключ от квартиры – символ их союза, символ его верности:
– Этот пистолет спас всех.
– Ладно, и тебя, кстати, тоже. Да плевать на пистолет: ты ненадежен. Это серьезный проступок. И за него полагается наказание.
Николас оглядел свой отряд: кто-то уткнулся в телефон, кто-то смотрел себе под ноги. В тишине мурлыкала музыка из игровой приставки, но Николас не обращал на нее внимания.
– Не, парни, посмотрите-ка на меня. Надо придумать ему наказание.
– Мараджа, по-моему, Дрон просто хотел подержать у себя пистолет, селфи там сделать, а? Ну да, плохо, конечно, но и хорошо, что он его взял, а то повязали бы нас всех, – сказал Чупа-Чупс.
– Откуда ты знаешь? – ответил Николас. – Мы могли убежать, могли отстреляться.
– Мараджа, но у нас не было пушек… – осторожно заметил Бриато.
– Ну тогда бы нас повязали. А что, лучше, когда один из нас ворует у нас же? Лучше, что Дрон нас всех развел?
Как обычно бывает, когда в отряде предатель, группа делится на адвокатов и прокуроров. Интуитивно. Не ты выбираешь роль – она выбирает тебя. Важна степень дружбы с обвиняемым, способность представить себя на его месте. Сочувствие или безразличие. Коллектив или одиночка.
Первым высказался Драго, они давно дружили с Дроном, учились в одном колледже:
– Ты прав, Мараджа. Дрон прикарманил этот чертов пистолет и ничего нам не сказал, он просто не подумал. Спрятал в трусах. Наигрался бы и вернул. А так защитил нас. Вот и все!
– Ну да, если все начнут пушки в трусы прятать, у нас ничего не останется. Ну… что за дела, если каждый – что хочу, то и ворочу… – сердито выступил Зубик на стороне обвинения.
– Да я и не собирался воровать. Я бы подержал его у себя, а потом положил бы на место, – оправдывался Дрон. Он стоял перед Николасом, остальные – вокруг. Как трибунал.
– Ну да, черта с два положил бы на место. Арсенал нельзя разбазаривать, это решено. Дрона надо наказать, согласен, – сказал Дохлая Рыба.
– Мы, конечно, благодарны тебе за то, что никого не повязали. Но ты, конечно, пистолетик-то стянул, поэтому должен ответить, – переметнулся Бриато на сторону обвинения.
– Парни, я тоже согласен, что Дрона надо наказать, – широко развел руками Драго, перетягивая внимание на себя. – Он провинился, но он не подумал, он не хотел никого обидеть. Пусть попросит прощения, и все.
– Ну да, все бы так делали, – возмутился Бриато, – а потом просили прощения.
Прикончив третий бокал шампанского, в разговор включился подобревший Чёговорю:
– Я чё говорю, наказать, да. Но не шибко.
– Не, надо придумать серьезное наказание, а то наши пушки живо все растащат, – густым басом, странным для его щуплой фигурки, сказал Бисквит, улучив удобный момент.
– Но я не все! – возразил Дрон. – Я из паранцы, я свое взял и собирался отдать.
– Да, Дрон, все верно, – ответил ему Чёговорю. – Но что мешало тебе спросить у Николаса, спросить у нас? Я чё говорю, в итоге ты провинился, но не сильно. Можно провиниться сильно или чуть-чуть. Я чё говорю, ты, по-моему, провинился, то есть чуть-чуть провинился… не сильно. Я так думаю.
– Послушай, Дрон, ты сплоховал. Мы тебя накажем, и дело с концом, – вынес вердикт Драго. Защита изрядно поредела.
– Идет, – согласился Мараджа.
– По-моему, – предложил Зуб, – раз он украл, надо отрубить ему руку.
– Придумал! – закричал Бриато. – Давайте отрежем ему ухо, как копу в “Бешеных псах”
[43].
Все гоготали и дергали Дрона за уши.
– Отлично, то что надо! Отрежем ухо, – согласился Бисквит.
– А в “Бешенных псах” копа еще и сожгли, – добавил Зубик.
– Придется сжечь Дрона. – И все опять загоготали.
Дрон сначала тоже смеялся, но теперь все это стало раздражать его.
– Нет, нет, я чё говорю, – сказал Чёговорю, – надо, как в “Славных парнях”
[44]!
– Да, отлично, давайте так! Дрон будет, как Билли Бэттс, когда Генри и Джимми забили его до смерти!
Все развеселились, изображая сцены из фильма, даже Николас вскочил со своего судейского кресла и принял участие во всеобщем веселье.
– Ладно, когда решите, что со мной делать, сообщите. – Дрон задумчиво встал и направился к двери.
Мараджа вмиг стал серьезным – так мим, проведя рукой по лицу, меняет улыбку на слезы:
– Ты куда, Дрон? Сначала наказание, а уж только потом побежишь домой к мамке.
– Лучшее наказание, – давясь от смеха, сказал Чупа-Чупс, – пригласить Рокко Сиффреди
[45], пусть натянет его в жопу.
Все заржали, как кони.
– Вот наконец-то хорошая идея, – сказал Мараджа. – Что-то подобное я и хотел предложить. У тебя ведь есть сестра, так?
