Минуты две мы лежали рядом, словно измотанные штормом киты на берегу.
Паша, похоже, начал задремывыть, но я вернула его в реальность:
— Как ты так быстро добрался?
— Твой визг души пришел очень вовремя. Я как раз успел собраться и доехать до аэропорта. Из Индии в Россию самолеты всегда на рассвете летят.
— Ну, мог бы хоть завтра…
— После такого письма?!
— Но…
— Ладно, Римк, не переживай. Накупаться я успел вдоволь, а к медитациям приобщаться пока не начинал. К пирамидону тоже. Раз ты нашла интересное дело — почему не вернуться? Кто, кстати, у нас заказчик?
Я смутилась, забормотала:
— Сначала был Федор Дорофеев, это старший брат аутиста. Но он просил только узнать, где балерина. Когда в дело влезла полиция, я очень испугалась, что договор за тебя подписала. И что деньги взяла наличкой, никак не проводила. Поехала к Феде, забрала его экземпляр договора и вместе с нашим уничтожила.
— Правильно. А на кого мы, — он выделил это объединяющее местоимение, — работаем сейчас?
— Ни на кого, — покраснела я. И хлюпнула носом. — Исключительно моя самодеятельность. И ругайся, сколько хочешь. Но просто… я видела Федора, их квартиру, как им жить тяжело. Ярик такой несчастный. Вот и не смогла остаться в стороне.
— Вот как. Значит, заказа у нас никакого и нет.
Вид разочарованный. Но упрекать не стал.
Я горячо продолжила:
— Пусть нет! Но вокруг Ярика столько смертей, что я за него просто боюсь!
Аргумент, безусловно, неубедительный и дамский.
«А кто тебе Ярик?» — сейчас спросит Паша. Или скажет — своим фирменным строгим тоном, — что детективное агентство никогда не должно лезть в работу полиции. Тем более, когда делом заняты спецы по резонансным преступлениям.
Однако Синичкин ухмыльнулся:
— Ладно, Римка. Раз уж ты выдернула меня из нирваны — давай, излагай свои версии. Но последовательно. Без сумбура.
— Хорошо, — с достоинством отозвалась я (отличный секс мигом снял мои приступы паники и неуверенности в себе). — Давай начнем с самой свежей. Тут, похоже, замешана Антонина Валерьевна.
— Это… начальница Центра? Ей-то зачем?
Я коротко изложила свою идею.
Паша пожал плечами и не сказал ничего.
Не впечатлило, поняла я.
Но задумчивое лицо Синичкина мне нравилось.
— Тебя нашел лично Ярик? — вдруг спросил он.
— Ну да. Он явился в офис и начал бормотать. Я понимала только: «Оля». «Искать». Хорошо, его быстро старший брат догнал — который Федор. Объяснил хоть, в чем дело.
— Он знал, куда отправился Ярик?
— Конечно, нет! Младшего одного вообще из дома не выпускают.
— Но тем не менее Федор согласился платить за поиски Оли.
— Я цену чисто символическую назвала…
— Не в этом дело. Парни, говоришь, оба с харизмой?
Я напряглась — с подвохом вопрос или нет?
Нет, вроде искренне совершенно спрашивает.
Тогда ответила:
— Они потрясающие. Старший — такой… хочет мачо казаться, а на самом деле растерянный, потерявшийся. Младший — да, аутист. Но до чего красив! И ум у него острый. Просто мыслит по-другому, иначе, чем мы все. Удивительные парни.
А Синичкин вдруг огорошил:
— Хочу на них посмотреть. Можешь устроить?
— Э… да! — радостно отозвалась я. — Давай я позвоню Федору…
— Нет, — прервал он. — Надо использовать козырь: меня ведь пока никто из них не знает. Федор в батутном центре работает? Ты там была?
— Нет.
— Почему?
— Ээ… А зачем?
— Не знаю пока. Но съездить туда обязательно надо, — решительно молвил Синичкин.
А я — с огромным облегчением — выдохнула. Наконец-то вернулся человек, кто будет принимать решения за меня!
* * *
Мы с Пашей позавтракали — до чего приятно было жарить любимому яичницу, а не резать себе одинокий сыр!
И хотя сегодня была суббота, а Синичкин почти всю ночь не спал, он сразу после завтрака произнес:
— Поехали в офис.
Я обрадовалась и удивилась.
Паша своей позиции не скрывал: бесплатно чирикают только птички.
Пятнадцать тысяч, которые заплатил мне Федор (пять авансом и десять за письмо), для детективного агентства не деньги.
Что Синичкина мотивировало сейчас — желание помочь инвалиду, интересное дело или свойственная всем частным детективам страсть утереть нос полиции, — я предпочла не спрашивать.
Охранник Василий привычно поднял перед нами шлагбаум. Я одарила его улыбкой, но он принял суровый вид. И тоном профессионального ябедника доложил Синичкину:
— К вашей помощнице тут мужики ходили. Один без пропуска под турникетом пробрался, а второй через забор перелез. А вчера вообще полиция приезжала.
Павел, к его чести, не стал вступать в разговоры с доносчиком.
Я кинула на охранника уничижительный взгляд.
Когда припарковались, пробормотала:
— Вот сволочь! И зачем я ему на Двадцать третье февраля шарфик купила?!
— Ничего не поделаешь, мужская солидарность важнее, — назидательно заметил Павел.
И по-хозяйски обнял меня за плечи.
Я прижалась к нему всем телом. Да пусть хоть каждый год ездит в Индию, если возвращается оттуда столь милым!
Перед тем как войти в офис, я проверила «маячки». Волосок и кусочек скотча оказались на месте.
— Молодец, — похвалил Синичкин.
С удовольствием проследовал в кабинет, устроился в любимом кресле и скомандовал:
— Давай кофе. И все материалы по делу.
Я не ожидала, что Пашуня вернется настолько внезапно, но, по счастью, порядок меня успокаивает, и все отчеты — о беседах с Лейлой, Ольгой, Нурланом, Федором, Яриком и другими — я успела распечатать и подшить в папку. Сканы эсэмэски балерины, несколько фотографий Долматова и его краткая биография тоже имелись.
Пока Синичкин пил кофе и просматривал документы, я стояла за его плечом, давала пояснения.
Паша перевернул страницу досье, сказал задумчиво:
— Давай по Долматову. Его роль в убийстве инвалидов нам пока неизвестна. Однако из Москвы он сбежал и затаился. Во Владимирской области. Но его все равно нашли и отравили. Похоже, испугались, что заговорит. Как думаешь, кто это сделал?
Я принялась излагать свою версию — про агента, которого решили убрать.
