Его, правда, пытались уговорить остаться. Даже зарплату, смехотворщики, обещали прибавить. Вдвое! Трудно было не рассмеяться (канал ему сейчас приносил минимум триста тысяч в месяц), но Федор смог.
Чтобы мать не одолевала вопросами, из дома решил уехать. С Яриком, правда, не во всякое место подашься, но Федя нашел гостиничку при агроферме на границе Московской области. Обещали воздух, тишину, домашний творог.
— У меня брат — аутист, — предупредил Дорофеев-старший.
Но милая администратор лишь рассмеялась:
— Да у нас в коровниках уборщики все такие. Приезжайте.
Федор обещал прибыть через три дня, когда закончит дела в Москве. Надо было выяснить, как получить социальную (то есть на целых шесть месяцев) балийскую визу, собрать летнюю одежду, настроить Ярика.
Тот, когда узнал, что они уезжают, заволновался, насупил брови, заявил:
— Никуда не поеду. Олю тут буду ждать.
— Дурак, — ласково улыбнулся Федор. — Она ведь девчонка. А девчонки все любят виллы с видом на море.
— Но как она найдет меня?
— Римма ей сообщит.
Сказал — и забыл. Без глупой Яриковой любви хлопот полон рот.
Римма
Обвинение Антонине Валерьевне пока даже не предъявили, зато СМИ с Интернетом куражились от души: «Жестокие опыты над больными людьми! Наследница Йозефа Менгеле!
[21] Она убирала со своего пути всех, кто пытался ей помешать!»
Сотрудники Центра реабилитации хранили молчание (Галина Георгиевна со своими подручными, несомненно, приложили все силы, чтобы их запугать). Но заткнуть рты родственникам почти двух сотен пациентов оказалось невозможно.
Пятеро из них образовали инициативную группу и выступили в ток-шоу с абсолютно дикой историей. Химическая кастрация, оказывается, была лишь вершиной айсберга. Антонина Валерьевна якобы утверждала: ей известен метод полного излечения аутизма. Предупреждала: он пока не запатентован. Но некоторые были готовы рискнуть.
Для начала пациентам давали так называемую MMS
[22] — волшебную минеральную добавку, чрезвычайно едкое химическое вещество, разрушающее слизистую желудка. По сути, оно представляло собой отбеливатель, однако на одной из конференций по аутизму уверяли: минеральная добавка полностью излечила тридцать восемь больных. Антонине Валерьевне метод понравился, и она взяла его в свой арсенал.
Но ни одному из ее пациентов добавка не помогла, и тогда директриса взялась за так называемое хелирование. Этот способ должен был выводить из крови пациентов «избыток металлов». Он идеален при отравлении, например ртутью, но — как дружно утверждала официальная медицина — никак не помогает при аутизме. Зато вред наносит огромный, потому что лишает организм всех жизнеобеспечивающих ионов.
Но Антонина Валерьевна умела быть убедительной. И когда хелирование тоже не срабатывало, уговаривала родственников не сдаваться, а идти дальше.
Объясняла: предыдущее лечение не помогло, потому что у пациента избыток тестостерона. И ему необходима химическая кастрация. Она снизит уровень половых гормонов, и дело сразу пойдет на поправку.
— После волшебной капсулы мой сын заработал язву желудка, хелирование вымыло из его организма весь кальций, и он получил четыре перелома за месяц, — плакала в студии измотанная женщина.
— Но вы по-прежнему верили Антонине Валерьевне? — демоническим тоном вопрошал ведущий.
— Да, — опускала голову несчастная мать. — Она говорила: болезнь тяжелая. Исцеление произойдет не сразу. Надо терпеть.
Я перепугалась: неужели бедному Ярику тоже пришлось пройти через эти ужасы?
Хотя Паша и приказал мне сидеть тихо, никакой активности не проявлять, я не выдержала. Позвонила Федору. Задала вопрос.
Тот хмыкнул:
— Я че, дурак? В Интернет выходить не умею? Антонина Валерьевна мне всю эту муть предлагала — я ее послал. Прочитал, что фуфло. Зачем родного брата травить?
Говорить, что Ярику все равно давали таблетки, подавляющие половое влечение, я не стала. Чего Федора зря пугать? Сейчас младший их все равно не пьет, а действие лекарства обратимо, организм постепенно восстановится.
Я страшно себя ругала, что так и не пообщалась с Антониной Валерьевной. А ведь хотела, еще тогда, когда только в Псков собиралась! Никогда не поймешь человека, пока в глаза ему не посмотришь. Но теперь уже поздно. И оставалось лишь гадать: заблуждалась ли директриса? Или намеренно творила зло?
Ольга, Ричард, Лейла наверняка знали (или догадывались) о варварских методах начальницы. И раз Антонину Валерьевну задержали, скорее всего именно ее обвинят в их смертях. Но кто-то директрисе, несомненно, помогал. Не могла она сама все успеть. Съездить в Псков убить Ольгу. Прокрасться в больницу и прикончить Ричарда. Испортить тормоза в машине Лейлы.
Пусть полиция молчала, Интернет уверенно утверждал: в авто преподавательницы кто-то перерезал тормозные шланги, поэтому она и попала в аварию.
Жаль, обсудить гипотезы-версии было не с кем.
Паша на меня, разумеется, разозлился.
Когда я вернулась после встречи с Нурланом, в своей квартире Синичкина я уже не застала.
Мучилась до вечера. В десять не выдержала — позвонила. Телефон не ответил. А в воскресенье — и вовсе сразу перебросил меня на автоответчик.
Увиделись только в понедельник, на работе. Шеф приехал к одиннадцати, сухо мне кивнул. Потребовал:
— Телефон этого своего Нурека давай.
— Нурлана? — Я перепугалась. — Зачем?!
— Не волнуйся, — хмыкнул снисходительно. — Бить не буду. Мне по делу.
Я повиновалась.
Паша сразу прошел в кабинет, плотно прикрыл дверь. Через час с решительным видом направился к выходу.
Я с надеждой спросила:
— Мне что-то сделать?
— Ногти подпили, — сурово распорядился Синичкин.
И покинул офис.
Я с отвращением швырнула пилкой в закрывшуюся дверь.
Сидела в предбаннике, серфила в Интернете. Подражала героям детективных романов — чертила таблицы со схемами. Отчаянно ломала голову. Но концы с концами у меня никак не сходились. В любой из моих версий обязательно торчали огромные уши…
Часа в три позвонил охранник Василий, буркнул:
— К тебе дебил просится. Но он без паспорта.
