Умиротворил себя настолько, что по пути домой заскочил в магазин, взял эскимо — Яриково любимое. Но заплатить не успел — когда шел к кассе, налетел на Ильиничну, соседку с двадцатого этажа. Та окинула рентгеновским взглядом его потный спортивный костюм и буркнула:
— Бегает он! Лучше б за братом смотрел.
Федор нахмурился:
— Ярик дома.
— Ага, жди. Сбежал он.
— Как?
— Вот уж не знаю! Я его у подъезда встретила, хотела остановить — плюнул в меня. Плюнул, я едва увернулась! Знаешь ведь, что дурак, — зачем одному ходить разрешаешь? — Тон Ильиничны стал визгливым, люди начали оборачиваться.
Федор отшвырнул мороженое, схватил соседку за плечи:
— Куда он пошел?!
Возмутилась, сбросила его руки:
— Ты чего трясешь-то меня?
— Куда он пошел?! — взревел Федор.
— Ох, господи! В парк вроде. Да ты не боись, — успокоила снисходительно, — там ментов полно. Отловят. Доставят обратно.
Вот тебе и «все хорошо». Мамаша, видно, обратно в койку завалилась — а Ярик воспользовался. Но что у него на уме? Приступ дромомании?
[4] Или что похуже надумал?
Федор вышел, растерянно затоптался у магазина. Кусковский парк — почти лес, 310 гектаров. Усадьбу Шереметевых и всякие шахматные площадки, где народу полно, можно исключать сразу. Но если свернуть с тропинок, можно совсем глухие места отыскать. Вдруг вешаться собрался? Оптимистов с синдромом Аспергера не бывает. До двух третей больных задумываются о самоубийстве. Еще треть пытается его совершить. Ох, как Федя сейчас зол был на мать, что недосмотрела — и даже небось рада будет освободиться от инвалида!
Он — спортсмен — с детства привык действовать решительно, быстро, но сейчас лишь бесцельно стоял на крыльце. Глупо бегать по всему парку. А догадаться, что у брата на уме и где его искать, Федор не мог.
Но иногда и растерянность на руку. Пока паниковал возле магазина, оттуда вышла Ильинична, за ней — грузчик-узбек в синей спецовке.
— Федор! — громогласно выкрикнула соседка. — Вот он видел! Ярик к станции пошел!
Еще круче. Железнодорожная ветка проходит по окраине парка, и поезда с электричками по ней носятся каждую минуту.
— К «Вешнякам» пошел, да! — закивал узбек.
— Когда это было? — подобрался Ярик.
— Четыре минута назад. Может, пять.
Тогда шанс есть. Нагнать, остановить.
— Спасибо! — на ходу крикнул Федор и со всей мочи бросился бежать.
Станция «Вешняки» в их микрорайоне особой популярностью не пользовалась. Электрички там останавливались редко, а идти — почти столько же, сколько до метро «Выхино». Но Федя, раз машины пока не имел, считал, что нужно использовать все возможности общественного транспорта. Поэтому знал и расписание, и короткий путь лесными тропами.
Туда сейчас и свернул. Ярик, по счастью, бегать не умеет. Есть шанс нагнать.
Мчался вдвое быстрее, чем на пробежке, но нервы — недавно умиротворенные — расшаливались все больше. Федор злился на всех: на Олю и сотрудников Центра. На мать. На создателей сериалов. Небось это они вчера показали Ярику очередную современную версию прыжка Карениной, и несчастный больной решил повторить.
Федя миновал лес, выбежал к забору НИИ с неведомым ему названием. Попытался еще прибавить газу, но силы даже у спортсменов не беспредельны. Сбавил темп до очень быстрого шага — и вдруг увидел: Ярик деловито шагает по территории.
Остановился, заорал:
— Ярослав, стой!
Брат, несомненно, услышал. Но даже и не подумал бежать на свист хозяина. Вжал голову в плечи и скрылся внутри здания.
А ведь в НИИ — бюро пропусков, строгая табличка: «Вход строго по заявке от фирмы и паспорту»!
Как он охранников уболтал — документ-то у Федора лежит? И какая-такая фирма подала заявку?!
Но выяснять некогда. Забор неудобный, довольно высокий, с пиками, но руки у Федора сильные. Легко подтянулся, перемахнул, спрыгнул. Сирены не взвыли, пара дамочек, куривших у крыльца, поглядели с уважением.
Спортсмен на ходу отряхнул руки и спортивные штаны от заборной ржавчины, вбежал в здание, успел увидеть: ярко-синяя со светоотражающей полосой курточка брата мелькнула на лестнице.
У Ярослава, несомненно, продуманный план. Зря Федор считал, что брат по интеллекту на уровне ретривера, а то и комнатного растения.
Вот и второй этаж. Синей куртки не видно. Коридор почти пуст — только уборщица возит по полу грязной тряпкой.
— Простите, — кинулся к женщине Федор, — вы не видели, парень в синей куртке куда пошел?
— Откуда мне знать? Я только ваши ботинки вижу, — буркнула уборщица.
— Он в черных кроссовках. И черных брюках.
Женщина неопределенно показала рукой вперед:
— Туда куда-то.
«ООО «Летим в лето» — прочитал Федор на одной из дверей. Открыл, заглянул — две тетеньки за компьютерами.
— К вам подросток не заходил? — сам не понял откуда, но в голосе жалобные нотки.
— Мы турпутевки детям не продаем, — проскрипела одна из дам.
А уборщица разогнулась, взглянула на Федора, уточнила:
— В правый коридор повернул. — И похвалила: — Кроссовочки чистенькие, такой молодец!
Федя старые фильмы почти не смотрел, но «Солярис» осилил. И сейчас ощущал себя героем Криса Кельвина. Погнался за сумасшедшим, а теперь чувствует, что сам сходит с ума.
«ИП «ЧАЙ-ВЫРУЧАЙ» — дверь заперта.
Рекламное агентство «Пятый отдел» — в комнате единственный мужчина, почему-то в военной форме, погоны майорские. Федор его даже ни о чем спрашивать не стал, поспешил дальше.
На следующем офисном помещении висела табличка: «Детективное агентство «ПАВЕЛ».
Туда Федор тоже заглянул — и, о, счастье, синяя куртка брата и сам Ярик оказались здесь.
Брат сидел спиной к входу, за столом. А по другую сторону, лицом к двери, оказалась довольно милая, но очень испуганная девушка. Федя успел оценить потрясающие ведьмины глаза и нахальный оранжевый лак на ее ногтях. Бросился к брату. Хотел — без пиетета — сразу взять за шкирман, но удержался. Как мог беспечно произнес:
— Ну, и что ты тут делаешь, Ярик?
На прямые вопросы его подопечный отвечал крайне редко. Сейчас тоже промолчал — только голову в плечи традиционно втянул. А милашка — довольно растерянно — отозвалась:
— Молодой человек хочет мне заказ дать.
