Но дней через десять Ярик его огорошил: Оля, любовь.
Дальше — круче.
Младший провел аналитику, сбежал из дома, сумел найти детективное агентство. Вместе с сыщицей выкрутил брату руки — заставил договор подписать.
«Не та ли эта Оля, что на нас тогда в торговом центре смотрела?» — снова забеспокоился Федор.
Но быстро себя успокоил: училок в центре — штук двадцать. И даже если это та — так и очень хорошо, что сбежала. И вряд ли юная и не слишком умная Римма ее найдет.
Что повелся на уговоры Ярика и нанял детективщицу — кто спорит, безусловный минус. Но в тот же день случился и плюс. Мать пришла виниться, что за младшим недосмотрела. Федя ее немедленно за жабры взял:
— Это, ма, все потому, что ты пьешь. И Ярик чуть не погиб, и ты выглядишь плохо. Спиртное тебе десяток лет прибавляет.
— Ну, давай закодируюсь, — буркнула неохотно.
— Давай, — обрадовался сын.
И немедленно свозил к наркологу.
А вечером сел за компьютер. Решил все-таки выяснить, кого они с Яриком ищут.
Открыл сайт инвалидного центра, внимательно рассмотрел фотографии всех педагогов.
Увы, его опасения подтвердились. В торговом центре на них с Долматовым и Ленчиком глазела именно эта Ольга.
Совсем поздно позвонил Фил, позвал выпить. Федя — нервы на взводе — с удовольствием согласился. Мать торжественно поклялась: с Ярослава не спустит глаз.
Дорофеев подсел за столик к другу, официант открыл вино. Долматов хитро улыбнулся:
— Ты почему на премьеру-то не пришел?
— Куда? — опешил Федор.
— Как? Аутисты балет танцевали. Твой брат — в главной партии! Почти неделю назад.
— А, уже премьера была? Да я туда и не собирался. Не воспринимаю всерьез эту дурь. И за брата стыдно. Для мужика балет — вообще позор.
— Дикий ты человек. Лично я в Главный театр хожу с удовольствием, — сообщил Фил. — И на брата твоего ходил.
— Ты шутишь? Правда, что ли, ходил?
— А что, интересно. Тем более не «Чиполлино» какой-нибудь. Они на серьезный балет замахнулись. «Артефакт-сюита» Фредерика Форсайта. В Доме культуры целый зал снимали.
— Никогда не поверю, что ты ходил туда из любви к искусству. — Федор потихоньку начинал нервничать.
— Ты прав. Я ходил туда злиться. Убогие на сцене меня реально бесят, — хмыкнул Долматов. Впрочем, поспешно добавил: — К твоему брату это не относится. Он ничего такой был. Почти гармоничный.
Сделал огромный — совсем не достойный сомелье — глоток и желчно добавил:
— Но в целом инвалиды на пуантах и в танцевальных туфлях — это полное извращение. А СМИ — идиоты. Что наши, что западные. Как мухи на навоз слетелись! У балетмейстерши интервью взять — целая очередь столпилась.
Снова отхлебнул, улыбнулся:
— Я утром сегодня ей тоже позвонил. Пару слов сказал.
— Каких? — растерялся Федор.
— Ласковых. Не хочу, чтобы она и дальше ставила балеты. И еще парнишку одного послал ей под дверь дохлую крысу подкинуть. — Лицо Фила стало жестким.
Феде сделалось совсем тревожно.
Ему наконец стало понятно: Ольга сбежала вовсе не из-за Ярика. Скорее всего молодая женщина испугалась угроз, мерзких посылок.
Счастье, что в баре она их видела за несколько дней до угроз! И вообще могла ничего не заметить. А если и узнала Федора — вряд ли запомнила его спутников.
Но вдруг… Вдруг у балерины Олечки глаз-алмаз? И мышление аналитика?
Федор — брат пациента. Филипп ей угрожал. Леня уже ходит на занятия к Ричарду. Они все трое сидели за одним столом. Бинго!
Уговорить, умолить Фила, чтобы сумасшедший подросток шел убивать куда-то в другое место? Но тогда Ричард останется в живых. И Лейла по-прежнему будет при американце…
И Дорофеев-старший принял решение: пусть все идет как идет.
Но пошло все катастрофически, просто крайне неудачно.
На следующий день Леня Симачев совершил свой подвиг.
А Римма — хотя он как заказчик не поручал ей никакой командировки — именно в этот день прилетела в Псков и обнаружила там Ольгу.
Федор реально перепугался.
Сразу после того, как поговорил с Риммой, позвонил Долматову. Потребовал немедленно встречи. Друг примчался. Федя рассказал про Ярикову любовь. Что нанял детектива, и та нашла Ольгу в Пскове.
Поведал и о том, что преподавательница скорее всего их видела. Всех троих. Вместе.
Фил нахмурился:
— Какого ж хрена ты тогда нанимал сыщицу, чтобы ее искать? Сам, что ли, на голову больной?
Дорофеев-старший покраснел:
— Да я долго не знал, что эта тетка в баре — именно Ольга. Я ее фотку увидел только после того, как Римму нанял.
— Ну не дебил?! — взорвался Филипп. — А мне почему не сказал?! Еще тогда, в баре?
— Да не знал я! Думал, просто какая-то училка. И не думал, что ты такой дурак. Что ты лично ее пугать будешь!
— Откуда ты знаешь, что я ее лично пугал?
— Ярик сказал сыщице: в Главном театре подошел дядя и сказал гадость. Кто у нас любитель балета? Ты. Больше некому.
— Да, я. Тоже козел, — самокритично признал Фил. — Очень зол был. Не удержался. Но если в баре она запомнила, что именно ты сидишь с Ленчиком и со мной, дела твои хреновые. Олечка тебя первым сдаст.
— И что теперь делать? — Федя совсем растерялся.
— Срочно мчать в Псков и убирать ее к черту.
— А вдруг она все уже рассказала?
— Тогда не повезло. Но ехать все равно надо.
— Куда?
— В Псков, черт тебя подери!
— Но… зачем тебе я?
Фил нехорошо прищурился:
— А ты хочешь чистеньким остаться? Не выйдет. Заказ выполняли твой. Вот и будь любезен тоже разгребать дерьмо.
— Я не давал никакого заказа!
— Прости, друг. Аудиозапись, конечно, не доказательство, но суд во внимание принимает. А ты хорошо соловьем разливался: как подобраться к Ричарду и откуда лучше в него стрелять.
— Вот ты тварь! — выдохнул Федор.
Фил мило улыбнулся:
— Давай не будем ссориться. Времени у нас мало. А до Пскова неблизко. Поезд, самолет отпадают, на электричках долго. Так что стартуем на моей машине. Прямо сейчас.
По Новорижскому шоссе ехали молча. Федор страшно злился — в первую очередь на себя, что поддался «на слабо». Наконец не выдержал:
— Останови машину, я выйду.
