— Что, рада? Теперь твой муженек станет королем, а ты королевой. Ты ведь этого добивалась, отравительница!
Вика не знала, что сказать, как и то, надо ли вообще отвечать на подобные слова разъяренной женщины, усилия и старания всей жизни которой пошли в одночасье прахом. И которая так стремилась стать королевой Британии, стала ею на двадцать четыре часа и была вынуждена навсегда отказаться от титула.
И все потому, что ее муж не был сыном своего отца.
— Ты ведь все знал, так ведь? — продолжала кричать тонким голосом Кэролайн, нападая уже на Питера. — Конечно, знал! Ты и твоя русская шпионка все спланировали! Как же я вас ненавижу!
Бурно разрыдавшись, она убежала прочь.
Дверь дрогнула, раскрылась, на пороге появился заплаканный Микки и совершенно спокойный, даже чуть радостный Эдди.
— Я слышал истерику Каро, ее слышал в этом дворце каждый, прошу ее извинить. Вы должны войти в ее положение, — сказал он. — Однако она успокоится, хотя наверняка не очень быстро. Однако не стоит заставлять членов Тайного Совета ждать.
И, подойдя к Питеру, пожал ему руку, а потом порывисто привлек его к себе, похлопал по спине и щелкнул по носу.
— Лысину позорную корона Британской империи будет прикрывать не у меня, братец, а у тебя! Я очень за тебя рад. И рад тому, что чаша сия миновала меня и моих детей. А Каро смирится, поделать ведь все равно ничего нельзя. Виват, ваше величество!
И он склонил голову перед младшим братом.
А потом, обернувшись к Вике, тоже склонил голову и произнес:
— Мои поздравления и вам, ваше королевское величество. Ты со времен принца Альберта, супруга твоей тезки королевы Виктории, первая иностранная персона, являющаяся супругом британского монарха.
Вика, еще не в состоянии осознать этот факт, пошутила:
— Имя и есть программа, как я понимаю…
Расхохотавшись, Микки предложил ей руку и произнес:
— Ваше величество, могу ли я вас просить?
И рукой указал Питеру на коридор, который вел к залу, в котором ждали члены Тайного Совета.
Питер сделал первый шаг, и все остальные, поотстав от него и пропуская вперед, как и надлежало в отношении нового короля, двинулись вслед.
И тут Питер обернулся, посмотрел на Вику и произнес:
— Знаешь, какое я возьму тронное имя? Питер! Питер Первый!
И, подмигнув Вике, подозвал ее к себе, поцеловал нежно-нежно и, взяв под руку, сказал:
— Ты никогда не будешь ходить за мной, а всегда вместе со мной. Король Питер и королева Виктория — черт побери, звучит, клянусь короной Британской империи, недурственно!
Шон Фэллоу чувствовал себя на вершине блаженства. Еще бы, ведь он, и не кто иной, как он, сверг короля Эдди! Правда, освободив тем самым дорогу для нового монарха, внучка старой грымзы, короля Питера Первого.
Курам на смех — Питер Первый, прямо как этот царь-реформатор у русских, который стриг им бороды и запретил водку. Ну, или, наоборот, разрешил — не все ли равно?
Наверняка чтобы угодить своей русской женушке, взял имя, которое до него ни один британский король не носил.
Интересно, а «Друг из Дворца» пришлет ему компромат и на королька Питти? Отчего-то Шон был в этом уверен.
Поэтому испытал разочарование, когда на рассвете, явившись домой, не обнаружил конверта из плотной желтой бумаги с новыми разоблачениями «мафии».
Значит, придется сконцентрироваться на той сенсационной новости, которую Фэллоу и без помощи «Друга из Дворца» узнал по своим каналам.
Потому что удар на этот раз придется не по новому королю, а по новой королеве, этой русской клуше.
Причем такой удар, который сметет с трона не только ее муженька, но и наконец-то всю их гнилую династию.
Перечеркнув в комнатке фотографии Виктории Коннаутской, а теперь королевы Британии Виктории, красным фломастером крест-накрест и бухнувшись на грязный стул, Фэллоу включил ноутбук и принялся строчить, не чувствуя усталости и невзирая на высокую степень опьянения: он и в самом деле был опьянен — жаждой мести.
После заседания Тайного Совета, на котором Микки подтвердил факт своего неотцовства, Эдди признал сей факт и заявил, что не предъявляет ни малейших претензий на корону, Питер был официально провозглашен Божией милостью новым королем Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии и иных своих царств и территорий Сувереном, Главой Содружества и защитником веры…
Королем Питером Первым Великобританским.
Вернуться в Кенсингтонский дворец не вышло, хотя и Питер, и Вика желали, однако все улицы Лондона были запружены жителями города, приезжими и массой репортеров со всего мира, которые, желая следить за развертывающейся на глазах всего мира сенсационной историей в британском королевском доме, непрерывно прибывали и прибывали.
Поэтому Питер принял решение, что в целях безопасности они останутся в Букингемском дворце. Для них были подготовлены апартаменты в одном из наиболее глухих уголков, так, чтобы туда даже при желании никто не мог проникнуть извне.
Когда они наконец остались одни, Питер прижал к себе жену, поцеловал ее и спросил:
— Извини, я должен был сделать это, просто должен…
Вика, поцеловав Питера в ответ, ответила, поглаживая выпуклый живот:
— Лучше ты, чем наше чадо.
И робко добавила:
— А маме я позвонить могу?
Питер, усмехнувшись, вынул из кармана мобильный.
— Ну конечно. Лучше не по своему, а по моему. Скажи своему отцу, что он как в воду глядел — и если у нас будет девочка, то получит титул королевской принцессы.
— А если мальчик? — произнесла Вика, по памяти набирая родительский номер и, услышав гудки, шепнула: — Микки ведь до конца жизни будет теперь принцем Уэльским. Ты пока подумай, но ведь это будет герцогский титул, не так ли? И отец наверняка захочет узнать, какой именно!
И, заслышав голос мамы, произнесла:
— Мама, привет, извини за поздний звонок, однако у нас тут такое…
И услышала в ответ взволнованный голос:
— Ах, дочка, то есть ваше королевское величество! Господи, мы тут все так испереживались!..
Когда Вика проснулась, то заметила, что кровать пуста. Прошлепав из будуара босиком в соседнюю комнату, она увидела Питера, сидевшего перед ноутбуком. При появлении жены новый король Англии резко его закрыл.
— «Дейли кроникл»? — предположила Вика, зевая, подошла к мужу и поцеловала его в макушку. — У тебя в самом деле лысинка намечается, но никакая не позорная, а такая очень даже симпатичная…
