— Ее нет в Москве. Приедет через несколько дней и мне позвонит. А фотографии паспорта у нее есть.
— И тетку несчастную перепугал, — упрекнула Наташа.
Семен остановился и зачем-то опять пошел наверх, обойдя Наташу.
На этот раз девушка с розовыми волосами открыла дверь не так быстро.
— Ребенок болеет? — хмуро спросил Семен.
— Нет, — растерялась девушка.
— Вызовите врача! Сыпь похожа на ветрянку.
А Наташа никакой сыпи у малыша не заметила.
* * *
Черные кудри щекотали шею. Борис сильнее притянул Ирену к себе и попросил:
— Скажи что-нибудь.
Она погладила его плечо, он поймал пальцы, поцеловал.
— Уезжай!
Со шкафа напротив постели на него смотрела большая фарфоровая борзая. Очень похожая, только меньше размером была когда-то у матери. Статуэтка была старинная, императорского фарфора. Маленький Боря ее разбил, заплакал от испуга, а отец Борю успокаивал. Отца не стало, когда Борис заканчивал школу.
Ирена снова провела пальцами по его плечу, он снова поцеловал ей пальцы.
— Уезжай, Боря.
Она была права. Каждая лишняя секунда рядом с ней могла только усилить грусть, которая обязательно придет, когда он окажется один, без нее.
— Я не знал, что я очень одинокий, — сказал Борис.
Она снова погладила его плечо. Она все понимала.
Ему только казалось, что он счастлив с Лизочкой. На самом деле он уставал от жены, ему не о чем было с ней разговаривать, а радость от ощущения мягкого податливого тела проходила, как только он отодвигался от Лизы и начинал думать о чем-то другом — о работе, о Маше.
— Света сказала, что у тебя и первый муж погиб.
— Было такое.
— Ты его любила?
Вопрос был глупый, ненужный. Ему хотелось услышать не о муже, ему хотелось услышать, что ей хорошо только с одним Борисом, а все, что было раньше, не имеет никакого значения, не стоит даже воспоминания.
— Да, — помолчав, ответила Ирена.
Он знал, что она ответит именно так.
— Ира…
— Не говори ничего, — быстро сказала она. — Молчи.
Она была права, ему нужно немедленно уходить. Долгие проводы — лишние слезы, всплыло откуда-то из глубин памяти.
— Поужинаем? — предложил он.
Она покачала головой — нет — и, быстро от него отодвинувшись, села на кровати, накинула махровый халат. Он протянул руку, погладил ее по бедру.
— Уезжай, Боря.
Ирена грустно и ласково ему улыбнулась. Наверное, ей было хуже, чем ему. У него была Лиза, Маша, в конце концов, работа, а у Ирены не было ничего, кроме одиночества. А получалось, что Ирена его утешает.
Борис ушел минут через пятнадцать. Такси вызывать не стал, двинулся наугад вдоль лежащего с краю тротуара сугроба. Через несколько метров заметил в сугробе проход, постоял у проезжей части с поднятой рукой и сел в остановившуюся рядом «Киа».
Ему повезло, он успел на последний поезд до Москвы. А еще больше повезло, что ехал в купе один.
Нужно было предупредить Лизу. Глядя на мелькающие за окном огни, Борис достал телефон, но набрал не жену, а Ирену.
— Я еду.
— А я, пожалуй, полежу в ванне, — бодро откликнулась она. — Я люблю лежать в кипятке.
— Говорят, это вредно.
— Жить вообще вредно.
Ирена рассмеялась, но он знал правду — ей было очень грустно.
Не только ему казалось, что их сразу связало что-то трудно объяснимое, но очень сильное. Она это тоже чувствовала.
Жаль, что они встретились так поздно.
— Я буду тебе звонить.
— Звони.
Борис подержал телефон и положил его на столик. Разговаривать сейчас с Лизой он не мог.
Постучала проводница, предложила чай. Он кивнул — принесите.
В полагающейся пассажирам коробке с завтраком, помимо пакетиков с чаем, лежали какие-то нарезки. Борис открыл одну, положил в рот пластинку сыра. Сыр был невкусный, и доедать его он не стал.
А чай оказался неплохой.
Огни за окном сменились прочной теменью.
* * *
Соседка Сабина Федоровна гуляла с Кузей, квартира встретила непривычной тишиной.
— Семен, нам надо поговорить! — раздевшись, сказала Наташа.
— Я только и делаю, что с тобой разговариваю! — удивился Семен. Смотрел он на Наташу весело и на серьезный разговор настроен не был.
— Ты понимаешь, что убийца — кто-то из ваших родственников? — стараясь не замечать иронии, спросила Наташа.
— У меня нет родственников. — Семен горестно развел руками. — У меня только ты.
— Семен, ну пожалуйста!..
— Наташа, я пока не понимаю, что происходит, но разберусь, — это он сказал серьезно. А смотреть продолжал весело.
— Сначала убивают Виктора, потом покушаются на тебя!
— На меня никто не покушался, — перебил Семен. — Случай вышел странный, но он может иметь самое простое объяснение. Разберемся.
— Пока ты будешь разбираться!..
За дверью послышался лай. Семен распахнул дверь ворвавшемуся Кузе, долго благодарил соседку и нежно ей улыбался. Будь соседка моложе лет на двадцать, Наташе это совершенно не понравилось бы.
— Семен, мне страшно, — снимая с собаки ошейник, призналась Наташа. — У меня… нехорошее предчувствие.
Он быстро погладил ее по спине. Наверное, спутал с Кузей.
— У меня действительно нет родственников.
— Брат Володя, — напомнила Наташа.
— Он мне не брат. У нас с ним ни одной общей капли крови.
— Это по факту, а юридически…
— Да не придумывай ты! — поморщился Семен и отпустил Наташу. — У нас с Витькой что, миллионы на счетах? Киллер стоит дороже, чем то, что можно получить после нашей смерти.
Семен поправил лежавший на тумбочке ошейник. Наташа бросила ошейник небрежно, а он любил, чтобы вещи лежали аккуратно.
— Кстати, с Витькиной фирмой все чисто. Помнишь, я просил знакомую экономистку проверить фирму? Она мне сегодня позвонила. Баба она внимательная, я ей верю.
Наташа не сомневалась, что с фирмой соседа все в порядке. Происходящее касалось обоих братьев, а Семен упорно не хотел этого замечать.
— Мы с Витей мало в последнее время общались.
— Ты говорил.
Семен расстегнул пиджак и постоял, держась руками за полы.
— Накануне смерти Витя приходил ко мне в клинику. Я должен был пораньше освободиться, но не получилось — без записи приехала старая больная, я не мог ее не принять. Да еще не одна приехала, а с сыном. Сын, кстати, придурок — анализы без конца сдает, болезни у себя ищет.
