— Покажи мне свою дочку, — попросила Ирена, вставая.
Она пошла к постели, легла, уставившись в потолок.
Борис, достав из кармана пиджака телефон, лег рядом.
Сам он не пользовался телефоном, как фотоаппаратом. Но Маша и Антонина обычно фиксировали их семейные сборища. И потом присылали ему десятки ненужных кадров.
Фотографий в галерее телефона оказалось много, Борис даже не ожидал такого их количества.
Ирена водила пальчиком по экрану, перебирая изображения, и верно угадывала:
— Это твоя сестра? Это твоя дочка?
И на Лизу она верно показала пальчиком:
— Это твоя жена?
— Да, — кивнул Борис.
Ирена медленно положила телефон ему на живот, поднялась и подошла к окну.
— Боря, я тебе очень благодарна за все.
Он смотрел ей в спину. Он еще не понимал, что сейчас произойдет.
— Это глупо прозвучит, но ты вернул меня к жизни, и я тебе за это благодарна.
Она повернулась и спокойно на него посмотрела.
— Уходи, Боря.
— Ира, ты с ума сошла? — Он еще не испугался, только удивился.
— Уходи, Боря! И не звони мне больше. Я не отвечу.
Какое-то время он продолжал не верить в то, что слышит. Он не до конца верил в это, даже очутившись на улице. В тот момент он Ирену ненавидел. И еще ему казалось, что он сейчас умрет. Или уже умер.
* * *
После разговора с Антониной Александровной сделалось еще тревожнее. Словно до этого Наташины страхи были ненастоящими, придуманными, а высказанные вслух превратились в реальную опасность.
Антонина не стала ее успокаивать. Женщина сделалась хмурой, неразговорчивой, то есть к Наташиному рассказу отнеслась с большой серьезностью.
Наверное, поэтому Наташа не поехала забирать картину из мастерской, а отправилась в клинику.
Сегодня вместо Миланы дежурила строгая дама в очках, она долго и неодобрительно выясняла у Наташи, зачем та уселась у кабинета Семена Аркадьевича, и раз двадцать повторила, что без записи никого принимать не будут.
От этого совсем испортилось настроение. А когда Семен, улыбаясь во весь рот, вывел из кабинета воркующую с ним пациентку, захотелось встать и уйти.
— Опять не слушаешься! — хмуро посмотрел на Наташу Семен.
Посмотрел уже после того, как пациентка скрылась за поворотом коридора.
— Не слушаюсь, — покивала Наташа.
Тут он наклонился и чмокнул ее в лоб прямо на глазах ожидавшего приема мужчины. Тот на Наташу смотрел с любопытством.
— Заходи, — улыбнулся Семен мужчине, а Наташу снова перестал замечать. — Рад тебя видеть…
Потом в кабинет вошла пожилая пара, потом грустная унылая тетка. После пребывания в кабинете тетка унылой не выглядела, смотрела на провожавшего ее Семена сияющими глазами.
— Все, больше больных сегодня не будет, — сказал Семен, глядя преобразившейся пациентке вслед. — Сейчас съездим с тобой в одно место.
— Куда? — поднялась Наташа.
Он не ответил. Вызвал такси, быстро переоделся, улыбаясь, распрощался с дамой на ресепшене и, не оглянувшись на Наташу, пошел к ожидавшей машине.
— Куда мы едем? — снова спросила Наташа, когда Семен назвал водителю адрес.
— К Вовкиной матери, — неохотно процедил он.
— Я знала, что ты это сделаешь, — кивнула Наташа. — Строишь из себя крутого, а на самом деле ты…
— Дурачок, — подсказал Семен.
— На самом деле ты самый добрый на свете.
Семен на ее слова никак не отреагировал, продолжал хмуро смотреть в затылок водителю. Наташа отвернулась к окну.
Машина попетляла между домами, остановилась.
— Подождите нас минут пятнадцать, — попросил Семен водителя и обернулся к Наташе: — Пойдем!
— Я тебя здесь подожду, — запротестовала Наташа.
— Пойдем! — поморщился он, и она послушно открыла дверь.
Она его слушается.
Дверь им открыла сиделка. То есть это потом Наташа догадалась, что полная степенная женщина, проводившая их в комнату и тут же исчезнувшая, сиделка.
В постели на высоких подушках лежала очень худая старуха. Старуха смотрела на Семена, а Наташу не замечала.
— Это моя жена, — бросил Семен, подвинул стул и уселся в полуметре от кровати.
Пожилая женщина и тогда на Наташу не посмотрела. Она, не отрываясь, разглядывала Семена. Наташа продолжала стоять у двери.
Заговорила старуха минут через пять. Голос у нее был негромкий, но твердый.
— Ты постарел, Сеня.
Семен молчал. На бабку он старался не смотреть.
— Убийцу Вити нашли?
— Нет.
— А ты что об этом думаешь?
— Не знаю.
— Николай Витеньку любил, — после паузы сказала женщина. — И тебя любил. Ты это знай.
Она замолчала, не отрываясь от Семена.
Семен подождал, потом поднялся. Бабка сурово следила за ним глазами.
— Сеня, я за свои грехи перед Богом отвечу. А Володя перед тобой ни в чем не виноват.
Семен взялся за спинку стула. Губы у него были сжаты в полоску.
— У Володи, кроме тебя, никого на всем белом свете.
Семен с тоской посмотрел на женщину, поставил стул на место и быстро отправился к двери. Наташе хотелось хоть чем-то ободрить несчастную, но на нее старуха так и не взглянула.
— Она умирает? — это Наташа спросила уже в лифте.
— Да.
— Ты бы с ней помягче…
— Мы все умрем! Я не священник, чтобы грехи отпускать!
Он был злым и несчастным, и Наташе показалось, что она ему сейчас здорово мешает.
Таксист отъехал от подъезда, чтобы не мешать движению. Семен поискал машину глазами, нашел и оглянулся на Наташу.
Взгляд у него постепенно теплел, становился привычным.
— Я тебе мешаю? — спросила Наташа.
— Ты мне помогаешь, — серьезно заявил он и улыбнулся. — Ты меня охраняешь, хотя у тебя нет лицензии.
— Семен, я серьезно.
— Я тоже. — Он открыл дверь машины и попросил: — Не задавай глупых вопросов. Ясно же все!
Наташе хотелось уточнить, что ему ясно. Ей хотелось услышать, что она не может ему мешать, потому что он безумно ее любит. Но этого Семен не сказал. Он сел в машину, хлопнул дверью. Наташа послушно обошла желтый «Форд» и уселась рядом.
Ей было ясно только одно. Что она безумно любит сидящего рядом мужчину. Несмотря на то что с умирающей старухой надо было разговаривать как-то по-другому.
