Брок положил доску и провел рукой по волосам, отчего несколько прядей упали на лоб.
– Я знаю, что не говорил этого. Хотя должен был. Ты не хотела, чтобы я рассказал родителям, почему ты оказалась там. Остается только уважать твое решение, но следовало сказать, как это дерьмо съедало меня. Я выходил на ринг, бился с соперниками, выигрывал деньги и каждый день видел твоего отца, который столько для меня сделал и продолжал делать. А ты в это время лежала на больничной койке, потому что я оказался долбаным ослом. Я подвел тебя и никогда не смогу простить…
– Не говори так, – взмолилась я, понимая, как больно будет услышать, что он никогда не простит себя. – Да, ты променял меня на друзей. Это было больно… Очень больно. Но ты не виноват в том, что случилось. Я не виню тебя.
– Как ты можешь так говорить? – резко спросил он.
Какое-то время и я так думала, но недолго. Я правда не винила его в случившемся. Ведь не он был тем парнем, подсевшим на героин, отчаянно нуждавшимся в деньгах и дергающимся, как сумасшедший, от любого шороха. Я не считала его ответственным за произошедшее, и не важно, что некоторые думали иначе. Но мне не удалось полностью освободиться от болезненных воспоминаний о том вечере, и ему, видимо, тоже.
Осознание обрушилось на меня, словно гора. Как мы могли так жить?
Я боялась обжечься снова. А Брок испытывал вину за то, что не ответил на мои чувства, когда я была подростком, и ответственность за то, что в меня стреляли. Никто из нас не наслаждался жизнью.
Какого черта мы творили?
– Нам нужно отпустить прошлое, – прошептала я, и эти слова прозвучали так искренне и так потрясающе правильно.
Брок должен смириться со случившимся тем вечером, и, честно говоря, я тоже. За шесть лет так и не сделала это. Но разве можно тогда двигаться дальше, стать по-настоящему счастливой и научиться вновь наслаждаться жизнью?
Разве мы с Броком сможем построить отношения, если не смиримся с произошедшим?
Я сделала глубокий вдох.
В оцепенении подняла руку к лицу и прижала палец к глубокому шраму на щеке. До сих пор не верилось, что пуля вошла в левую щеку и пролетела до другой стороны лица, не задев ни язык, ни небо. Потом врезалась в правую сторону челюсти, практически раскрошив ее на куски, и зацепила что-то, лишившее меня слуха на правое ухо.
Мне чертовски повезло.
Я выжила и не сильно изуродована. Воспоминаний о происходящем после выстрела осталось мало: паника, попытки сделать вдох, металлический привкус крови, текущей из рта и носа и не дающей вдохнуть, а еще вопли и крики. Я очнулась в больнице с трубкой в горле, не способная говорить и слышать правым ухом.
С того момента прошло много времени.
Я провела под наблюдением врачей девять недель, несколько раз ложилась на восстановительные операции. Только через год решилась уехать из дома и вернуться в Шепердстаун.
И лишь спустя шесть лет осознала, что мы оба все еще находились в баре «У Моны», переживая момент, когда я ухожу, а Брок не следует за мной. Но это все слишком затянулось.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
Я молча уставилась на него, понимая, что вот-вот мы достигнем того, что казалось невозможным. Словно мы очутились на краю обрыва и смотрели вниз. Но решусь ли я на прыжок? Кажется, да: я устала отрицать свои чувства. Устала бороться с ними.
– Я хочу…
Он опалил меня ярким и бездонным взглядом.
– Чего?
Воздух сжался в горле.
– Я хочу оставить это в прошлом. И сделаю это. Мне все еще страшно, адски страшно, но я хочу начать наслаждаться жизнью. Хочу рисковать и хочу тебя.
Стоило сказать это, как я почувствовала себя легче, словно скинула невероятно тяжелое, грубое и вызывающее зуд одеяло. Или наконец прозрела и увидела, что глубины океана невероятно синие, а солнце зимой – ослепительно яркое.
Слезы заволокли глаза, пока я шептала слова, из-за которых чувствовала себя невероятно уязвимой.
– Я хочу тебя, Брок.
С невероятной быстротой он выхватил у меня доску и отбросил на пол. Потом притянул и, опустившись на пол, посадил к себе на ноги. Колени скользнули по его бедрам, он обрушил на меня поцелуй, так похожий на подаренный мне на прощание прошлой ночью.
Чувства всколыхнулись, а мысли вылетели из головы. Я задрожала и затрепетала в его руках. Он прикусил уголок моих губ, затем провел по нему языком, чтобы слегка успокоить кожу. Брок вынудил меня приоткрыть губы, но не бросился в омут страсти, а скорее пробовал на вкус, заявляя свои права. Хотя я уже давно принадлежала ему.
Всегда принадлежала ему.
Он углубил поцелуй и впился в мои губы, в животе на мгновение зародился страх. Брок мог снова причинить боль, но опасения потерялись в стоне, который вырвался из его груди. Он разорвал поцелуй, и я почувствовала, как восхитительно припухли мои губы.
– Я хочу узнать кое-что, – убирая волосы с моего лица, сказал он. – Кое-что, о чем хотел узнать дольше, чем ты можешь представить. Дольше, чем следовало бы.
– Что? – пытаясь успокоить дыхание, спросила я.
Его руки скользнули по моему телу и опустились на бедра.
– Хочу попробовать тебя на вкус, – сказал он, едва касаясь губами моих губ.
На вкус?
Я понимала, о чем он говорил. Боже, еще как понимала! Но эти слова шокировали меня. Мы ведь даже еще не ходили на свидание и впервые поцеловались только вчера вечером. А он хотел это сделать?
Хотя мне тоже хотелось. Тело просто молило. Но смущало то, что я даже не целовалась уже очень долгое время.
И от этого чувствовала себя невероятно наивной и дико неуверенной. Положив руки ему на плечи, я чуть отстранилась, чтобы между нами образовалось пространство.
– Брок, я…
– Что, детка? – Он обхватил ладонью мою шею, сминая волосы, а затем поцеловал в уголок рта.
Это заставило меня вздрогнуть, руки непроизвольно заскользили по его груди.
– Я… – чувствуя, как краснеют щеки, начала я снова. – Я уже очень давно не делала это.
Его рука замерла на моем бедре. Брок отклонился назад, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Как давно?
– Очень, очень давно, – слегка поерзав, сказала я. – Я уже несколько лет ни с кем не целовалась, не говоря уже о чем-то большем.
Его темно-карие глаза практически почернели.
– Чувствую себя так, словно снова стала девственницей, – выдавив короткий смешок, подытожила я.
– Черт, – простонал он. – Теперь мне хочется еще сильнее. Ты даже не представляешь, насколько.
Сердце заколотилось как сумасшедшее, и я сжала руки на его груди, сминая футболку.
