Диверсанты поневоле
В старых переулках вокруг Зачатьевского монастыря ютились и мастерские художников. Много лет здесь работали известные художники Андрей Гросицкий, Юрий Шашков, Борис Кузнецов. Почти у самой Москвы-реки находилось Художественно-конструкторское бюро, где делали в основном проекты упаковок для игрушек и сувениров. В разное время его возглавляли художники Игорь Кравцов и Аркадий Троянкер. Я тоже проработал там год художественным руководителем. У нас трудились 12 художников, все очень способные и добросовестные. За год моей работы мы получили около 30 наград от Моссовета и Управления полиграфии (это управление возглавлял родной брат Юрия Петровича Любимова Давыд Петрович). А ушел я из-за того, что нас заставляли каждый день давать отчетность: “кто сегодня впереди”. Сколько я ни доказывал начальству, что это глупость, ничего поделать не мог. И чтобы никому из моих ребят не было обидно, мы придумали тянуть из шапки жребий с номерами. Кто вытащит №1, тот и впереди. За это на меня написали донос, что я высмеиваю соцсоревнование! Но была история и похуже, типичная для того времени. Шел 1967 год, 50 лет советской власти. Наше бюро получило заказ на проекты пяти табель-календарей юбилейного года. Мы сделали и отдали эти проекты еще весной.
Один календарь делал художник, бывший семинарист. И он сделал рисунок из двух львов Дмитровского собора с датой 1967. И как назло, в типографии потеряли все 5 красочных, хороших проектов и взяли этот, который был просто запасной. Напечатали так плохо, что львы как бы ощерились, а дата вышла почти черная, из-за плохой бумаги. И тупо грохнули тираж – 2 000 000! Вначале, когда они начали продаваться, все было тихо. Но ближе к празднику какой-то пенсионер написал жалобу в ЦК КПСС. Весь тираж – под нож! Приехало несколько комиссий: от Моссовета, от Министерства, от КГБ. Скандал был страшный: юбилей революции, а календарей нет!
Начальника бюро уволили, за месяц до пенсии. Остальным по выговору. Искали заговор, диверсию, всех водили на допросы. Но никто не сказал о семинаристе, а он сиял от счастья, что “воткнул шило в зад советской власти”. Это был Виталий Линицкий, впоследствии известный художник.
Наказание для доктора Спока
В конце шестидесятых в Москве вдруг стал очень популярным американский детский доктор по фамилии Спок, написавший популярную книгу “Ребенок и уход за ним”. Доктора Спока называли “прогрессивным ученым и другом СССР”. Издательство “Медицина”, с которым я в те годы сотрудничал, обязали сделать перевод этой книги на русский язык и выпустить в “улучшенном виде” большим тиражом для поддержки нашего американского друга. “Медицина” в то время была одним из самых больших и успешных издательств в Москве, занимала огромное пятиэтажное здание в Петроверигском переулке. В нем была очень сильная художественная редакция, с которой сотрудничали известные авангардные художники-графики: Ю. Красный, М. Клячко, В. Янкилевский. Я работал параллельно там и в “Промграфике”, чтобы не замыкаться в узком кругу одного коллектива. В 1980 году на Всесоюзном конкурсе “Красивая книга” получил бронзовую медаль за оформление книги “Молодым родителям”. Обложка этой книги с фотокомпозицией – две руки, опекающие нежный зеленый росток на белом фоне, – стала очень популярной в Москве и неоднократно использовалась другими художниками для разных целей, так что я не очень удивился, когда мне поручили оформление подарочного издания труда доктора Спока. Все лето придумывал иллюстрации и оригинальный макет. Сдал оригиналы своему художественному редактору Н. А. Гуровой почти без поправок. И вдруг в наш скромный труд вмешалась сама История.
В августе 1968 года советские войска вошли в Прагу, чтобы остановить “революцию Дубчека” в Чехословакии. А доктор Спок в своей Америке высказался против этого “миролюбивого шага” советского правительства. Разразился международный скандал.
Прогрессивный доктор и друг СССР оказался нашим врагом. Из ЦК КПСС нашему директору В.И. Маевскому поступило указание остановить выпуск книги и “рассыпать набор” для наказания американского отщепенца. Владимир Иванович оказался в трудном положении: книга уже запущена в производство, затрачены большие деньги, торговые организации дали заявку на покупку всего тиража.
Издательству “Медицина” грозили большие проблемы.
И директор созывает срочное совещание редакторов, экономистов, производственников и юристов. Но август – время отпусков, многих в Москве нет. Помню, мне где-то около полуночи звонит главный художник издательства: “Завтра в 9:30 утра пойдешь к Маевскому на совещание вместо Гуровой”.
И вот я впервые в кабинете всемогущего директора, бледного и мрачного. Кто-то шепчет, что у него ночью был приступ язвы желудка, вызывали “скорую”. Владимир Иванович, бывший работник аппарата ЦК КПСС, хорошо знает тамошние порядки. Он говорит: “Ослушаться указаний ЦК я не могу, но и терять такие суммы издательство не может себе позволить. Что делать? Предлагайте решения!” Все в ужасе молчат минуты две, а затем начинают говорить одновременно, перебивая друг друга. Я сижу в самом конце длинного стола и, конечно, молчу.
Сейчас уже не помню, кто что говорил, но смеха за столом директора было много. Редакторы “Медицины” были люди особые. Бывшие врачи, в основном женщины, люди остроумные, циничные, веселые, иногда их шуточки были очень соленые.
В итоге приняли такие предложения: книгу все-таки напечатать, так как разрыв контракта стоит слишком дорого, но снять все подарочное оформление, суперобложку, иллюстрации и т. п. Дать на издание самую плохую бумагу, “чтобы американец понял, как мы его презираем за предательство”. Директор сказал, что надеется на поддержку в ЦК. Как ни странно, все так и вышло, как решил Владимир Иванович.
Не знаю, как читатели этой книги, но художник, я, пострадал больше всех. Поскольку все оформление книги сняли, гонорар за эту работу выплатить мне бухгалтерия не смогла: “На нет и денег нет, сам понимаешь!”
Таким вот странным образом я внес свою скромную лепту в Большую политику. В наказание нехорошего доктора Спока.
Любите ли вы Бергмана?
Накануне 100-летия В. И. Ленина я сидел в худсовете Управления по сувенирам. Там были такие предложения к юбилею: колбаса с вождем, выложенным сальцем, наволочки с портретом вождя, черная икра с оптикой, шалаш в Разливе из шоколада и т. д. Я что-то говорил там, и один член худсовета предложил мне поработать в “Интуристе” по рекламе. Я зашел к ним в “Метрополь”. Мне предлагают полставки: 45 рублей. А в то время нормально поесть была проблема. В ресторанах – спецобслуживание, в столовых – очередь. Я говорю: “Зарплаты не надо, дайте лучше удостоверение «Интуриста»”. – “Без проблем. Но – никому ни слова! Зарплату твою мы сами получим!” И вот стал завтракать в “Будапеште”, обедать в “Берлине” или “Метрополе”, ужинать – в “Звездном небе”, “Узбекистане”, “Интуристе”. Познакомился с одним чиновником из окружения тогдашнего директора “Интуриста”, он мне предлагает: “Хочешь поехать на Волгу? Теплоход «Иван Сусанин». У нас там каюта, но некому ехать. Я тебе и записку дам к замначальнику круиза. Отдохнешь хорошо!”
