Этот аргумент при всем уважении к теории использования земли под жилищное строительство Алонсо — Мута слишком все упрощает. Поскольку обычно бывает так, что механизм, разработанный для теоретических задач, необязательно совпадает с реальными механизмами, которые приводят к результатам, соответствующим теории, было бы крайне опасно указывать непосредственно на конкурентный рыночный процесс как на первоисточник формирования гетто. Следовательно, все, что мы можем ожидать от успешной проверки теории, — это сигнал о вероятности, что виновником может быть механизм работы конкурентного рынка. Нам нужно разобраться в этом механизме поподробнее.
Рынок работает в условиях дефицита. Другими словами, распределение ограниченных ресурсов и есть основа рыночной экономики. Поэтому для нас важно посмотреть еще раз (см. выше разделы данной книги: «Социальные ценности и культурная динамика городской среды», «Как достичь справедливого распределения») на суть двух концептов — «ресурсов» и «дефицита» (ограниченности). Географы давно поняли, что определение чего-то в качестве ресурса — это техническая и социальная оценка (Spoehr, 1956). Материалы и люди становятся естественными и человеческими ресурсами, только когда мы овладеваем определенной технологией и социальной формой, которые дают нам возможность их использовать. Уран стал ресурсом только благодаря прогрессу в ядерной физике, и люди становятся ресурсом, когда они вынуждены продавать свою рабочую силу на рынке, чтобы выжить (это и есть суть термина «человеческие ресурсы»). Концепция ограниченности ресурсов, подобным же образом, не возникает естественно, но становится релевантной только в контексте социального действия и социальных целей (Pearson, 1957). Дефицит социально определен, а не дан от природы. Рыночная система становится возможной при условиях ограниченности ресурсов, и только при этих условиях может возникнуть ценообразующий рынок. Рыночная система — это весьма децентрализованный способ контроля координации и интеграции экономического действия. Расширение этой координационной способности исторически приводило к ощутимому росту благосостояния. Таким образом, мы сталкиваемся с парадоксом, а именно: благосостояние производится в системе, само функционирование которой строится на наличии дефицита. Отсюда следует, что, если дефицит перестанет существовать, рыночная экономика, которая является источником производства материальных благ при капитализме, развалится. Но при этом капитализм все больше наращивает свою производительную силу. Чтобы разрешить эту дилемму, формируются многие институции и механизмы, обеспечивающие существование дефицита. По факту, многие институты появились для поддержания дефицита (университеты здесь могут быть ярким примером, хотя образовательный дефицит всегда организуется под эгидой борьбы за «качество»). Другие механизмы обеспечивают контроль над потоком других факторов производства. В то же время увеличивающаяся производительная сила должна иметь отдушину, отсюда — непроизводительные траты ресурсов (на военные расходы, космические программы и т. п.) и организация процесса создания потребностей. Что это нам дает, так это понимание, что ограниченность ресурсов не может быть устранена без разрушения рыночной экономики. В высокоразвитом производительном обществе, таком как США, основное препятствие для выхода из ситуации ограниченности ресурсов заключается в сложном переплетении взаимозависимых институтов (финансовых, правовых, политических, образовательных и пр.), которые поддерживают рыночный процесс. Давайте посмотрим, как эта ситуация проявляется на рынке жилья в центре города.
Жилье в гетто имеет несколько любопытных характеристик. Один парадокс заключается в том, что районы наибольшей плотности заселения — это также районы с наибольшим числом неиспользуемых домов. В Балтиморе простаивают около 5 тысяч свободных жилищ (большинство из которых находятся в сносном состоянии), и все они находятся в перенаселенных районах. В других городах ситуация похожая. Те же самые районы имеют большую долю домов, заброшенных хозяевами, стремящимися избежать налога на недвижимость. Вопреки расхожему мнению, владельцы жилой недвижимости в центре города не делают на ней больших денег. На самом деле есть данные, что они зарабатывают меньше, чем могли бы, будь их недвижимость расположена в каком-то другом районе (см.: Sternlieb, 1966; Grigsby et al., 1971). Некоторые из них, конечно, изрядно наживаются, но многие добропорядочные, рациональные, законопослушные владельцы получают относительно низкий доход. Да, аренда, которую запрашивают эти владельцы, очень высока для жилья такого качества, при этом, если жилье меняет хозяина, оно продается за сущие копейки. Банки, понятное дело, имеют вполне рациональные, вытекающие из бизнес-логики причины не давать ипотечные кредиты на покупку жилья в центре города. Центр города отличается большей нестабильностью, и земля там в любом случае часто оценивается как «перезревшая» для редевелопмента (т. е. не стоящая работ по восстановлению. — Прим. пер.). То, что получить ипотеку на реконструкцию этого жилья невозможно, делает эту землю уже «гнилой», и это прекрасно понимают в банковских институтах, поскольку они срывают хороший куш, финансируя редевелопмент коммерческой недвижимости. Принимая во внимание ориентацию на максимизацию прибыли, это решение не может осуждаться как неэтичное. На самом деле общая ситуация с жильем в гетто такова, что если мы принимаем нравы нормального, этичного предпринимательского поведения, то мы никак не можем обвинять кого-то за объективные социальные условия, которые нельзя характеризовать иначе, как ужасные и экономически неэффективные для потенциальных жилищных ресурсов. Это ситуация, в которой разнообразные противоречивые утверждения могут оказаться «истинными». Следовательно, в существующей экономической и институциональной ситуации кажется невозможным найти такую политику, которая была бы способна улучшить эти условия. Федеральные субсидии частному жилью не работают; субсидии на аренду не особо помогают, потому что они слишком мизерные и распределяются только в определенных районах (обычно в тех, где бедные вынуждены проживать при любом раскладе) и предназначены для помощи только самым низкодоходным группам в обществе. Городское обновление просто передвигает проблему на новое место и в некоторых случаях приносит больше вреда, чем пользы.
Энгельс в своем сборнике эссе, названном «К жилищному вопросу», опубликованном в 1872 году, предсказал, что капиталистическое решение жилищного вопроса неотвратимо заводит ситуацию в тупик. Теоретически, его предсказание может быть выведено из критики анализа фон Тюнена точно так же, как идеи Маркса — из критики Рикардо. Поскольку понимание ренты в модели фон Тюнена (и в модели Алонсо — Мута), по сути, такое же, как у Рикардо (оно только проистекает из несколько других обстоятельств), мы можем просто использовать аргументы Маркса (см. «Капитал», т. 3; «Теория прибавочной стоимости», ч. 2) в отношении этого концепта. Рента, по Марксу, — это не что иное, как выражение прибавочной стоимости в условиях капиталистических институтов (таких, как частная собственность), и природа ренты не может быть понята независимо от этого факта. Считать ренту чем-то, что существует «само по себе», независимо от других аспектов способа производства и независимо от капиталистических институтов, — значит совершать концептуальную ошибку. И именно такую ошибку мы видим в формулировках Алонсо — Мута. Более того, это «ошибка» очевидным образом проявляет себя в самом капиталистическом рыночном процессе, поскольку он требует, чтобы рента (доходность капитала) была максимальной, а вовсе не того, чтобы капитал приносил максимальную социальную прибавочную стоимость. Поскольку рента — это лишь одно из возможных и частных проявлений прибавочной стоимости, стремление максимизировать ренту, а не прибавочную стоимость, которая лежит в основе, ведет к возникновению напряженности в капиталистической экономике. На самом деле это приводит в движение силы, противостоящие извлечению самой прибавочной стоимости — следовательно, к упадку производства, что ведет к тому, что потенциальная рабочая сила отделяется от места работы с помощью изменений, вносимых в использование земли, провоцируемых как коммерческими интересами (желанием максимизировать доходность подконтрольной земли), так и стремлением сообществ максимизировать доступную налогооблагаемую базу. Энгельс в работе «К жилищному вопросу» (1872) указал на весь спектр последствий, которые расцветают благодаря такому конкурентному рыночному процессу.
