Назар Соломонович, щупленький темненький диссидентик непонятного возраста и семейного положения, тайно считавший себя самым умным политическим экспертом в регионе, в России (совсем тайно) и даже в мире по ряду вопросов, наслаждался эффектом, которые произвели его слова на него же самого. «Хорошо, сказал, очень хорошо, жаль, что не в Москве, или не у губернатора», – подумал он, делая крупный глоток из кружки.
– Вы кто? – продолжал Назар Соломонович, вытирая ладонью с губ пивные капли. – Чинуша, пшик, сегодня есть, завтра нет, винтик в жестокой, бесчеловечной государственной машине. Неужели вы думаете, что можете позволить себе какое-то собственное, хоть немножечко ком-пе-тент-но-е, так сказать, мнение по политическим вопросам? Хе-хе-хе, вы же, медведи тамбовские, кроме своих столов и начальников видеть ничего не способны. Не обижайтесь, но это напрямую вытекает из вашей профессии. Я вам могу предложить нечто другое, вам этого никто не предложит, никто…
– Не понимаю, о чем вы говорите, но предлагайте, – сказал Павел Ибрагимович, делая крупный глоток из кружки. – Думаю, что столоначальники для вашей партии не представляют интереса, как и ваша партия с правозащитными замашками и любовью к демократическим истерикам неинтересна нашим столоначальникам, хотя бы в силу страха перед Самым Главным.
– Нам все интересно, не заблуждайтесь, хе-хе-хе… В последние месяцы подтвердилась гипотеза одного нашего эксперта. – На этих словах журналист скромно потупил глаза в пивную кружку и продолжил: – Родилась идея, так, идеечка, хе-хе… Вы – чинуши, единственный класс который в начале XXI века сохранился как класс, социальная база, сеть. Ничего не осталось. Ни крестьянства, ни рабочих, ни интеллигенции, ни оппозиции, ни горожан, ни селян, ни бедных, ни богатых, ни молодежи, ни пенсионеров. Теперь это пустые слова, за которыми ничего нет, хотя многие этого еще не поняли. Есть только оторванные от корней сообщества, корпорации, кланы, группы и группки по интересам и то, в основном, виртуальные. Это было не трудно сделать, в глобальном-то мире. В глобальном мире мы смогли создать чиновников Земли, не связанных с государством и Его традицией. Идея Аппарата Авдия оказалась вполне пластичной, хе-хе-хе
Назар Петрович говорил теперь горячо, его слова иголками впивались в Павла Ибрагимовича, потемневшие глаза сверлили собеседника, голос становился все громче и носился по бару неестественным эхом. За окном ударила одна из последних летних гроз, полумрак бара, казалось, наполнялся бордовыми пляшущими тенями. Павла Ибрагимовича яркой вспышкой и холодком по коже поразила мысль: «Откуда он знает про Авдия и Аппарат?!» Назар Петрович тем временем продолжал с напором:
– Остались только чинуши, да образованные, да единообразно выстроенные, да вас много и вас не победить, пока есть государство. Мы с вами и не воюем, мы вас давно победили: зачморили, застращали, сделали посмешищем и объектом зависти. Всегда в этой стране думали и будут думать, что вы – препятствие для нормальной жизни людей и развития страны. Никому и никогда мы не позволим сказать, что вы – система самосохранения и последний рубеж между миром и хаосом! Осталось чуть-чуть – вашими руками привести нас к власти и уничтожить вас вместе с вашим государством. Это будет не трудно сделать, поскольку каждый из вас слаб и грешен в отдельности! Оставшись единственным социальным классом, вы, в силу своего происхождения и своей истории, никогда не осознаете себя силой, политическим игроком, субъектом истории! Вы никогда не сможете встать в ряды воюющих на стороне добра или зла, вы машина, железо, которое даже не чувствует себя средоточием жизни в стране и главным защитником русской цивилизации. Вы обречены, хе-хе-хе…
Как-то так совпало, что в этот момент особенно сильно врезал гром, люстра под потолком заискрила фонтаном и погасла, стало еще темнее, а бар наполнился бордовой темнотой, в которой светились холодным светом только глаза Назара Соломоновича. Его немного трясло, казалось, он говорит не сам, что тысячи мини-динамиков со всех сторон транслируют вдруг ставший торжественным и зловещим голос. У Павла Ибрагимовича кружилась голова, внутри все похолодело, а язык во рту горел, заполняя огнем весь рот и гортань. Он слышал команды Авдия встать и уйти, он даже понимал, что через десять минут, после окончания рабочего дня он останется в этом кошмаре уже сам по себе, без помощи языка Авдия. Но он не мог пошевелиться, он был разбит, а его тело не подчинялось его командам. Назар же, с пеной на губах как у лыжника на марафоне, выглядя совершеннейшим психопатом, нечеловеческим страшным голосом продолжал:
– Ты правильно пишешь в своем компьютере о партиях и новых чиновниках, ты должен открыться всем, мы приготовили для тебя огромную интернет-сеть таких же, как ты, чиновников, твоих будущих последователей, ты перестанешь быть служащим, тебя выкинут на улицу, но ты станешь Героем и поведешь в союзе со мной Новую партию к власти! Я научу тебя всем тонкостям политической игры, ты войдешь в историю, ты будешь богат, ты приведешь своих последователей в Глобальный Аппарат! Но сначала ты вступишь в партию Назара Соломоновича, ты прямо сейчас вступишь в партию Назара Соломоновича Подмышкина!
На столе перед собой Павел Ибрагимович увидел партийный билет неизвестной ему партии, почему-то на нем было много-много разных государственных флагов, его, Павла Ибрагимовича, фотография и место для подписи.
Чиновнику становилось все хуже, тошнило, голова ничего не соображала, и только одна мысль мелькнула ясно: «Опять контракт? Ну и методы у них, неужели пиво отравленное!?».
В эту секунду горящий язык Авдия разжал сведенные челюсти Павла Ибрагимовича и раздался громовой голос Авдия:
– Здесь пахнет серой! Изыди! Ты нарушаешь Небесный Регламент Ноосферы, ты посмел давить на волю творения Его! Я буду вынужден подготовить служебную записку!!!
В этот момент вспыхнул свет в люстре. Через пустой бар, задрав голову с седыми клоками бороды на люстру, проходил старенький отец Иона из храма Александра Невского. Он также участвовал в круглом столе по проблемам местного самоуправления и выступал с докладом на тему: «Взгляд церкви на фактор местной православной общины в реализации 131 ФЗ». Доклад был больше похож на проповедь, а обсуждение скатилось к проблеме газификации храмов в Палково-Зуевском районе. Он шаркал через бар, путаясь в длинной рясе и придерживая свой рабочий головной убор одной рукой:
– Э-эх, Царица Небесная, ну как же так можно? Э-эх! Ей-богу пожарные акт составят, ей Богу. Говорил Петровне, чтоб чинили проводку, ежели вот закроют, где я на Святое Рождество семинаристов соберу? Ну, где? На все воля Божья, на все воля Божья, но зачем пожарных до греха доводить?
В это время батюшка досеменил до столика, внимательно своим улыбающимся лучистым взглядом осмотрел собеседников. Сделал два шажка к Подмышкину. Ласково погладил его по голове, перекрестил и сказал:
– Назарушка, как вспомню тебя мальчонкой с матерью в храме, твои глазенки любопытные, улыбку детскую, разговоры наши чистые – сердце радостью наполняется, храни тебя Господь, приходи в воскресенье к нам с попадьей, чайку попьем, мамку твою, Царствие ей Небесное, вспомним, помолимся…
