Следует отметить, что аристократия и двор неоднократно пытались восстановить императорскую власть и вернуть утраченные земли. Так, в 1221 г. была предпринята наиболее крупная вооруженная попытка реставрации, но она окончилась неудачей. После ее провала свыше 3 тыс. поместий были конфискованы в пользу сёгуна и его сторонников. В 1333 г. на два с половиной года в стране возродилось прямое правления императора Годайго. В японской историографии эти события получили название «реставрация Кэмму» (Кэмму тюко) (1333–1336).
Падение политической роли императорской власти сопровождалось ухудшением материального положения императорского дома. Денег не хватало даже на проведение церемонии дайдзёсай, что негативно отражалось на религиозном престиже императора. Особенно плачевным было положение императоров во времена второго сёгуната (1338–1573). Сёгуны из династии Асикага непочтительно относились к императорскому дому, хотя и получили титул сёгуна из рук императора. В период ожесточенных междоусобных войн XV в. не собиралась установленная для императорского двора подать. Двор, давно уже не имевший власти, беднел и утрачивал свой авторитет. У придворной аристократии не хватало еды и теплой одежды
[149].
Следующий этап в истории императорского дома наступил во второй половине XVI в. и был связан с процессом объединения страны, когда на политической сцене появились Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. Нобунага и Хидэёси принимали меры к возрождению религиозного престижа монархии. Это находилось в русле их политики в отношении буддизма, направленной на то, чтобы свести к минимуму влияние буддийского духовенства, претендовавшего на самостоятельную роль в делах страны. Были выделены специальные средства для нормального выполнения императором некоторых ритуальных функций и возрождена система почетных придворных титулов.
Нобунага вернул придворной аристократии ранее принадлежавшие ей земли, рассчитывая на ее помощь в деле утверждения своего влияния на императора и двор. В 1579 г. он усыновил принца, сына императора Огимати. В его замке Адзути были устроены специальные апартаменты на случай визитов императора; этим давалось понять, что император будет часто его навещать. Нобунага также получил высокий сановный ранг при императорском дворе
[150].
Хидэёси тоже был удостоен высших титулов. Аристократическую фамилию Тоётоми ему пожаловал император, как бы признав таким образом его заслуги перед троном. Можно сказать, что и Нобунага, и Хидэёси использовали престиж императора как главы синтоистского культа.
Иэясу, став сёгуном в 1603 г., тоже получил этот титул из рук императора Гоёдзэй, что не помешало сёгуну заставить его отречься от престола в 1611 г. Однако и новый император Гомидзуно оказался строптивым. Первое время Токугава оказывали двору некоторые внешние знаки почтения и несколько улучшили его материальное положение. Но по мере укрепления власти сёгуна усиливалась политическая линия на полное подчинение императорского двора сёгунату, который все меньше считался с Киото.
Токугава владели четвертью всех земель в стране: остальные принадлежали феодальным князьям и императорскому дому. Владения последнего были невелики, поэтому двор всегда нуждался в средствах и находился в экономической зависимости от бакуфу. Бюджет императорского двора утверждал сёгун. Личная собственность императора оценивалось в 10–30 тыс. коку. Императорская семья и все придворные вместе взятые владели землями или получали рисовый паек от сёгуна в 120–140 тыс. коку, что составляло доход от примерно 0,5 % площади обрабатываемых земель страны
[151]. Их материальное положение можно было сравнить с положением даймё средней руки
[152]. Причем сёгуны то уменьшали, то увеличивали размеры владений и средств, предназначенных на содержание императорского дома. Обычно для императора выделялись деревни, где собирали низкие урожаи риса
[153].
О плачевном материальном положении придворных аристократов (кугэ) говорит тот факт, что многие из них были вынуждены заниматься изготовлением игральных карт, перепиской старых рукописей, рисованием и другими побочными занятиями, а также перепродажей секретов ремесла.
Несмотря на полную утрату императором реальной политической власти, императорский двор оставался важной составной частью государственной системы. Формально император являлся верховным правителем страны, получившим власть из рук богини Аматэрасу. В формуле бансэй иккэй («одна линия на века») воплотился принцип непрерывного правления императорского дома. За ним сохранялось право раздавать придворные должности, ранги и награды (но когда придворный титул присваивали букэ, пожалование производилось по предоставлению сёгуна). Прерогативой императора оставались и религиозные церемонии, хотя сёгунат вмешивался и в эти дела. Так, в 1615 г. были приняты указы бакуфу из 17 статей, регламентировавшие жизнь императорского двора, дворянства и духовенства.
Сыновья императоров, за исключением наследных принцев, обычно становились монахами и возглавляли тот или иной монастырь или храм. Это делалось по двумя причинам — чтобы не разрасталась императорская семья, и чтобы ее члены не могли принимать какое-либо участие в политической жизни страны. Сёгунат вмешивался в вопросы престолонаследия, всячески стремился изолировать даймё от императорского двора, запретив им посещать Киото, и т. д.
[154]
Иэясу последовал примеру дома Фудзивара, который поставлял жен и наложниц для императоров, — он предложил свою внучку Кадзуко в наложницы, вернее, в морганатические жены, поскольку императоры выбирали себе жен только из пяти придворных фамилий (госэккэ)
[155]. Двор посчитал такое предложение нарушением традиций, но все же брак состоялся в 1620 г. Позднее император Гомидзуно из-за конфликта с сёгуном отрекся от престола в пользу своей семилетней дочки, которая приходилась Иэясу правнучкой. Она царствовала в 1629–1643 гг. под именем Мэйсё
[156].
Перевод местопребывания бакуфу из Киото в Эдо продемонстрировал, что отношения сёгуна с императорским двором носили не личный, а институционный характер. При Иэясу в Киото был построен замок Нидзё, где останавливались сёгуны, приезжавшие в Киото. Три первых сёгуна еще наведывались в императорскую столицу. Иэмицу посетил Киото трижды — в 1623, 1626 и 1634 гг. Каждый раз его сопровождало большое количество войск: так, в 1634 г. они насчитывали 307 тыс. чел.
[157] Безусловно, это была демонстрация силы. Интервал между каждым воином был один метр, поэтому войско производило впечатление нескончаемой ленты. После Иэмицу лишь последний сёгун, Ёсинобу, побывал в Киото, а одиннадцать сёгунов ни разу туда не приезжали. Замок Нидзё стал резиденцией сёсидай, обязанностью которого было наблюдение за императорским двором.
