Параллельно были предприняты новые усилия по укреплению обороны страны. В 1848 г. даймё получили разрешение строить суда водоизмещением свыше 500 коку, что было официально запрещено в 30-е гг. XVII в.
В условиях нараставшего политического кризиса в июле 1853 г. у берегов Японии в Эдоском заливе появилась американская эскадра, состоявшая из четырех военных кораблей. Возглавлявший ее коммодор М. Перри потребовал открыть переговоры на основе предложений президента Филмора, изложенных в привезенном им письме на имя правителя Японии.
Прибытие военной эскадры вызвало замешательство властей. Чиновники бакуфу пытались уговорить Перри перенести переговоры в Нагасаки, но тот отказался. С отрядом из 370 моряков он высадился на берег и вручил представителям бакуфу послание Филмора.
Чиновники, ссылаясь на болезнь сёгуна и трудность вопроса, просили отложить переговоры до будущего года и прийти за ответом в Нагасаки. Поскольку у экспедиции были и другие задачи, Перри заявил, что придет на следующий год с еще более сильной эскадрой, что свидетельствовало о намерениях американцев добиться «открытия» Японии силой.
13 февраля 1854 г. эскадра Перри вновь появилась в Эдоском заливе. В ее составе было девять судов, вооруженных 250 пушками, команда которых состояла из 1800 чел. Перри сопровождал свои требования угрозами, пугая японцев тем, что американский флот подойдет к Эдо. 8 марта 1854 г. на берег высадились 500 вооруженных американских моряков. Под дулами пушек 31 марта в Канагава состоялось подписание первого японо-американского договора, названного «договором о мире и дружбе». Согласно ему, американские суда получили право на заход в порты Симода и Хакодатэ; на американских граждан, временно проживавших в Симода и Хакодатэ, не распространялись ограничения, которым подвергались голландцы и китайцы в Нагасаки — американцы не желали, чтобы их ставили в одинаковое положение с ними
[409].
Английский посланник Р. Олькок (1809–1897), который был в Японии в 18591862 гг., в своих воспоминаниях заметил, что японцы шли на уступки американцам, реально осознавая свою невозможность противостоять их требованиям: «Отчет Чрезвычайной Миссии Пэрри показывает японских правителей в критическом положении, под давлением внезапной угрозы, к которой они оказались абсолютно не готовы. Казалось, было лишь две альтернативы: подчинение силе иностранных держав, приход которых казался роковым для их священной страны, или же сопротивление с оружием в руках. Японцы в этих условиях выбрали то, что выбрала бы любая европейская страна под давлением превосходящей силы. Они пошли на переговоры и заключили сделки, потому что чувствовали, что они не готовы сражаться»
[410].
В августе 1853 г. в гавань Нагасаки вошла русская эскадра. Вице-адмирал Е. В. Путятин возглавлял русскую миссию, которой было поручено установить торговые отношения с Японией, не нарушая законы страны, «миролюбивыми мерами». Россия просила выделить несколько гаваней для торговли и разрешить судам заходить в порты, если им будет необходимо пополнить свои припасы и совершить текущий ремонт. В послании японским властям подчеркивалось, что установление отношений с Россией не нанесет ущерба Японии, что «Россия по соседству своему более, нежели другая держава, имеет право на подобные мирные и обоюдополезные отношения»
[411].
Учитывая важность миссии, Министерство иностранных дел подготовило для Е. В. Путятина подробную инструкцию, где говорилось и о методах ведения переговоров: «…воздерживаться от всяких неприязненных действий, не выходить за границы мирных и дружеских отношений…», но при этом предписывалось сохранять честь и достоинство России.
Но заключить тогда договор не удалось. Началась Крымская война, и бакуфу учитывало этот неблагоприятный для русских фактор и затягивало переговоры с ними. В связи с угрозой нападения англо-французской эскадры на русское Приморье в апреле 1854 г. Е. В. Путятину пришлось покинуть Нагасаки.
В таких неблагоприятных условиях заключение договора становилось для России жизненной необходимостью, ведь это обеспечило бы нейтралитет Японии, столь важный для России в период Крымской войны. Американские, голландские, английские и французские корабли, прибывавшие в Японию из Шанхая, привозили газеты и сообщения телеграфных агентств о неудачах русской армии в Крыму. Это учитывали и японцы, понимая, что Россия еще долгое время не сможет посылать свои военные корабли к берегам Японии.
Несмотря на многочисленные трудности и испытания, неблагоприятную международную атмосферу вокруг России, гибель фрегата «Диана», всяческое затягивание переговоров с японской стороны, Путятин проявлял такт, благоразумие, терпение, твердость, настойчивость, уважение к законам и обычаям Японии и сумел выполнить возложенную на него миссию — 7 февраля 1855 г. в городе Симода был подписан первый русско-японский трактат, установивший межгосударственные отношения между Россией и Японией. Договор был составлен на русском, японском, голландском и китайском языках. Подготовка текста велась на голландском языке, официальным считался текст на голландском языке. Перевод на русский язык был выполнен капитан-лейтенантом К. Н. Посьетом, входившим в состав посольства.
Оригинал трактата на русском языке не сохранился, он сгорел во время бомбардировок Токио в 1945 г. Фотографии трактата между Россией и Японией хранятся в архиве Токийского государственного университета.
Вариант перевода текста на японский язык имел смысловые отличия от текстов на голландском и русском языках, что впоследствии и привело к сложностям в трактовке территориальных вопросов. Согласно статье 2 «Трактата о торговле и границах, заключенного между Россиею и Япониею», вопрос о границах определялся следующим образом: «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владения России. Что касается острова Крафто (Сахалина), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени»
[412].
Бакуфу открывало для русских порты Нагасаки, Хакодатэ и Симода и разрешало пребывание русского консула в одном из них. По мнению Путятина, в тех критических для России условиях более выгодного договора добиться было невозможно.
За подписание Симодского трактата Е. В. Путятину был пожалован титул графа, свидетельство об этом хранится в Отделе письменных источников Государственного исторического музея. На гербе Е. В. Путятина изображен щит, который поддерживают: справа русский офицер с флагом чрезвычайного посольства, слева — японский солдат. Под щитом на серебряной ленте девиз, написанный черными буквами: «Не Нам, а Имени Твоему»
[413].
