То есть в случае военного конфликта сеть оуновских формирований могла выполнить роль пятой колонны на территории Советского Союза, способствовать оккупации его.
Вместе с американцами активно включилась в поддержку оуновских формирований на территории советской западной Украины и английская разведслужба СИС. ЦРУ и СИС снабжали бандеровское подполье оружием, боеприпасами, документами, советскими деньгами, используя для этого самолеты, которые вторгались в воздушное пространство СССР и в условленных районах, снижаясь до высоты 200–250 метров, сбрасывали эти грузы.
Особенно усердствовали англичане, которые уверовали в силу и могущество ОУН. Но первыми прозрели американцы. Здесь очень ценны воспоминания Кима Филби «Моя незримая война», который в 1949–1951 годах был представителем СИС в американском ЦРУ. Вот что он пишет: «Нападки американцев на сотрудничество между Бандерой и СИС стали резкими в 1950 году, и, работая в США, я потратил много времени на передачу язвительных посланий из Вашингтона в Лондон… ЦРУ выдвинуло… возражения против Бандеры как союзника. Его крайний национализм с фашистским оттенком являлся препятствием, которое помешает Западу вести подрывную работу в Советском Союзе с использованием лиц других национальностей, например русских. …Заявление англичан, что Бандера используется только в целях сбора разведывательной информации и что такое его использование не имеет какого-либо политического значения, было отвергнуто американцами. Последние возражали, что, какой бы ни был характер связи СИС с Бандерой, сам факт этой связи может поднять его престиж на Украине. Американцы высказали опасение, что любое усиление последователей Бандеры чревато опасностью раскола “движения сопротивления” на Украине, с которым вели работу они сами»
[27].
Но спустя 50 лет американцы благосклонно промолчали, когда националистические организации на Украине реанимировали образ Бандеры и подняли его как идеологическое знамя для воспитания молодого поколения. Вероятно, посчитали, что русские не восстанут, мол, история давняя.
Важным делом ЦРУ в 50-е годы становится расшатывание отношений между народами СССР. Этому способствовало принятие сенатом и палатой представителей конгресса США в июле 1959 года Закона об освобождении порабощенных наций (Public Law 86–90), который был утвержден президентом Д. Эйзенхауэром. Этот закон создал правовую базу для вмешательства Америки во внутренние дела СССР и вывел политическую войну, связанную с национальными отношениями в Советском Союзе, на новый виток. В этом законе перечисляются так называемые «порабощенные нации» — более двух десятков народов, кого Россия якобы «лишила национальной независимости путем прямой и косвенной агрессии». Там наряду с республиками Советского Союза назывались такие неизвестные образования, как «Казакия» и «Идель-Урал». Этот Закон позволил ЦРУ развернуть мощные программы радиовещания на языках республик, входящих в СССР, которые были нацелены на расчленение Советского Союза. Эти, достаточно изощренные программы осуществлялись радиостанциями «Свобода», «Свободная Европа» и «Голос Америки». Одновременно ЦРУ стимулировало создание националистических антисоветских групп в национальных республиках СССР. В этом Законе СССР был назван «обширной империей».
Как считает Бобков, именно в слове «обширная» и спрятан смысл устремлений некоторых держав, готовых воевать с Россией, чтобы расчленить ее. Он обращает внимание на то, что этот Закон жив до сих пор и позволяет вмешиваться США теперь уже во внутренние дела как России, так и отдельных государств — бывших республик СССР, получивших независимость в 1991 году.
Но вернемся еще раз к директиве Совета национальной безопасности США по поводу тайных операций — СНБ-68, в которой говорилось: «Нам нужно вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство в отношении Советов».
Не иначе как подобного рода программные документы СНБ вдохновили американских политиков на новые предложения по ослаблению Советского Союза на годы вперед. Американский сенатор Г. Хэмфри пишет президенту США, что «для историка культуры… нет ничего более интересного, чем тщательный и объективный анализ наших новейших основных усилий оказать решительное воздействие на культуру другого народа прямым вмешательством в процессы, через которые проявляется эта культура»
[28].
Когда гитлеровская Германия в мае 1945 года была окончательно разгромлена и поделена на оккупационные зоны, глава американской зоны оккупации генерал Люсиус Клей говорил, что теперь наша задача — «освободить ум немца и заставить его сердце ценить эту свободу». Руководствуясь этой установкой, Управление психологической войны при штабе главного командования экспедиционных войск в Германии назвало операцию по «освобождению немецкого ума» «проектом переориентации». В случае музыки «Проект переориентации» включал программы, направленные на завоевание музыкального пространства в той части Германии, где стояли армии США, Великобритании и Франции. Это означало популяризацию современных американских музыкальных произведений и джаза, нацеленных на разрушение арийского культурного превосходства. Но этот проект касался и известных музыкальных деятелей периода гитлеровского режима: Рихарда Штрауса, Норберта Шульце, Вильгельма Фуртвенглера, Герберта фон Караяна и некоторых других. Он именовался «Проект переориентации № 1, № 2, № 3, …», где за цифрой следовало имя персоны, подлежащей переориентировке. Примерно такой же подход ЦРУ выстраивало и в отношении советских деятелей культуры, когда США во второй половине ХХ века пытались стать единственной культурной империей послевоенного периода, центром не только политического и финансового мира, но и культурного.
В 50—60-е годы программы тайной войны ЦРУ оказываются все более связанными со сферой культуры. Именно в эти «культурологические» войны правительство США вкладывает огромные средства, особенно в секретную программу пропаганды, влияющую на творческую интеллигенцию в европейских странах, и прежде всего в Советском Союзе. Руководило такой культурной деятельностью Центральное разведывательное управление США. К этому выводу пришла английский историк Фрэнсис Стонор Сондерс в своей книге «ЦРУ и мир искусств: культурный фронт холодной войны». Организатором этой тайной «культурологической» кампании стал Конгресс «За свободу культуры», деятельность которого направляли два управления ЦРУ — координации политики во главе с небезызвестным Фрэнком Уизнером и управление международных организаций во главе с Томом Брейденом. Конгресс «За свободу культуры» имел отделения в 35 странах, издавал престижные журналы, обладал новостными и телевизионными службами, занимался книгоиздательской деятельностью, проводил международные конференции, выставки художников, музыкальные фестивали, кампании награждения самых ярких деятелей культуры и искусства.
Предтечей Конгресса стал некий консорциум — широкое и влиятельное сообщество интеллектуалов, политических стратегов, корпоративной элиты, пронизанных университетскими связями «Лиги плюща» (объединение старейших университетов, куда входил и Гарвард). Из этого интеллектуального сообщества ЦРУ и сколотило «Конгресс за свободу культуры», который работал во имя одной цели: защитить мир от коммунистической заразы, отвлечь интеллигенцию Западной Европы от увлечения марксизмом и коммунизмом, привести ее к восприятию «американского образа жизни» и облегчить продвижение интересов США в мире. Эти интеллектуалы, объединенные Конгрессом, считали, что мир нуждается в мире по-американски — в Pax Americana, «новой эпохе Просвещения, которая могла бы называться “американским веком”»
[29].
