Поколебавшись секунду, я выпускаю из рук тепло хрусталя и, поднявшись, нетвердо шагаю вдоль обеденного стола к стулу Кейна. Он не отводит от меня взгляд ни на секунду, словно знает, что если снимет с меня путы своего пристального внимания, я сбегу.
Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него и замираю, вонзив пальцы ног в пол. Чувствую себя деревом, пытающимся пустить корни, чтобы не погибнуть от грядущего урагана. Но ураган все же настигает меня, когда тяжелая ладонь Кейна ложится мне на бедро и рывком подтягивает к себе, так что я оказываюсь зажатой между его коленями.
Пламя его кожи на моей ноге оставляет ожог даже через ткань джинсов, и в попытке от него защититься я упираюсь ему в плечи.
— Не надо вырываться. — твердо говорит Кейн. — Сделаешь хуже.
Его рука перемещается с моего бедра на мою ягодицу, и слегка сдавливает ее, пока лениво сощуренные глаза следят за моей реакцией. Я не дышу, продолжая удерживать руки на его плечах в слабой попытке себя отстраниться, и недоумеваю, почему его прикосновения не вызывают во мне отторжения или отвращения, ведь в сложившейся ситуации это естественная реакция.
— Расстегни джинсы.
От абсурдности этого предложения кровь начинает шуметь в ушах. Ни за что я не стану раздеваться сама. Отрицательно мотнув головой, предпринимаю попытку отшагнуть назад, но Кейн мгновенно фиксирует мои бедра на месте и, переместив руку на пояс джинсов, дергает к себе, так что я едва не падаю.
— Услуги гардеробщика только на этот раз. — замечает как бы между прочим, пока разделывается с тугой пуговицей. — В следующий раз срежу их с тебя ножницами.
С этими словами дергает джинсы до колен, словно раздевает капризного ребенка, и безапелляционно распоряжается:
— Снимай.
Закусываю губу и, потянув толстовку вниз, чтобы прикрыть оголившиеся бедра, вышагиваю из джинсов. Мое состояние удивляет меня: я не испытываю потребности расплакаться и не чувствую подступающей истерики, как это было с утра. Наверное, алкогольный наркоз подействовал и помог мне смириться с вопиющей реальностью.
Как только я избавляюсь от джинсов, Кейн встает и, подхватив меня под ягодицы, усаживает на край стола. Он неожиданности я хватаюсь за его шею, ударясь носом в покрытую рубашкой ключицу, и против воли вдыхаю запах дорого мускусного парфюма и кожи. До того, как успеваю подумать, почему внизу живота теплеет, Кейн подцепляет резинку моих скромных хлопковых шорт и, сжав в кулак, небрежно дергает их вниз. В его лице нет ни единой эмоции: ни похоти, ни страсти или ни агрессии, словно он выполняет заранее намеченный план.
— Ты всегда принуждаешь женщин спать с тобой? — хриплю, пытаясь свести ноги.
— Не приходится. — спокойно откликается Кейн и, положив ладони мне на колени, резким движением уничтожает мою попытку прикрыться. — Обычно они сами стремятся попасть в мою спальню.
— Я не хочу тебя.
— Об этом пока рано судить.
С этими словами он обхватывает мой затылок, заставляя посмотреть на себя, и как только наши глаза встречаются, толкает в мою раскрытую плоть два пальца. Из горла срывается сдавленный вздох, и я непроизвольно сильнее сжимаю тугие плечи, пока Кейн с тем же бесстрастным выражением на лице извлекает их из меня, чтобы вогнать снова.
— Не слишком разгульная жизнь была у тебя в университете, судя по тому что я чувствую. — медленно изучает мое исказившееся лицо.
С каждым новым движением внизу живота становится горячее, и от того, что Кейн тоже это чувствует, я испытываю стыд. Разве это нормально, что мне приятны его прикосновения? Как может мое тело так отзывчиво реагировать на него несмотря на прошлое и мое заточение?
Внезапно толчки пальцев прекращаются и, не дав мне опомниться, две руки снимают с меня толстовку и отбрасывают ее в сторону. Оставшись без последней защиты в своем небогатом арсенале, я съеживаюсь и машинально прикрываю грудь ладонями.
Рука Кейна ложится на мое горло и, слегка надавив, опрокидывает меня на стол. Ощущаю спиной холодное прикосновение: металла: кажется, это вилка или нож. Слышится звук открываемой молнии, шелест фольги и через секунду две нестерпимо горячие ладони дергают меня к краю стола.
— Будь громкой. — успеваю услышать, перед тем как вторжение тяжелой плоти обжигает лоно. Я вскрикиваю и распахиваю глаза, встречая потемневший взгляд Кейна. Он вдавливает пальцы мне в бедра, и выйдя целиком, упирается членом в мой вход, и с тем же непроницаемым выражением лица врезается в до упора.
Живот и внутренности тянет от суровости наполненности, и я со стоном скребу пальцами по столу и задеваю стоящий бокал, от чего тот со звоном разбивается. Следом за ним падает стакан минеральной воды, покрывая брызгами мое предплечье и запястье, но Кейна это не сильно беспокоит, потому что он продолжает методично вбиваться в меня, не переставая исследовать глазами.
— Не так уж я омерзителен, судя по тому что ты течешь на мой член.
Мое возражение тонет в громком шлепке сталкивающейся плоти и собственном крике, потому в этот момент Кейн дергает мои бедра на себя, одновременно толкаясь эрекцией навстречу. По телу прокатывается волна боли, граничащей со странным наслаждением, которое стремительно нагнетает пульсацию внизу живота. Неправильно, мелькает проносится в голове. Неправильно это чувствовать. И словно в попытке меня окончательно растоптать, пальцы Кейна ложатся мне на клитор и начинают его массировать. Это касание мягкое, но настойчивое, и так контрастирует с твердостью, раздирающей меня изнутри, что эти совместные ощущения производят ошеломляющее действие на мое тело. Ноги начинают трястись мелкой дрожью, спина выгибается дугой, и я распадаюсь на части, со стоном выпуская свой оргазм на свободу.
Еще до того как меня пульсация внутри меня стихает, и я успеваю открыть глаза, руки Кейна переворачивают на живот, и его член вновь врывается в меня коротким толчком. Положив ладонь мне на поясницу, он начинает быстро и резко вдалбливаться в меня, с силой сжимая ягодицы. Я стискиваю зубы, чтобы заглушить комок стонов, потому что хотя бы так хочу пойти наперекор его приказу быть громкой, но каждый новый толчок выбивает из меня новый крик словно пыль из лежалой подушки.
Грудь начинает ныть от сурового трения о стол, и каждый шлепок соприкасающейся плоти отдается искрами боли в животе, и когда мне кажется, что больше вынести я не смогу, наполненность внутри меня исчезает. Слышится странный щелчок, и в ту же секунду я ощущаю тяжесть раскаленной эрекции между ягодиц. Руки Кейна сжимают их и спустя несколько длинных толчков, слышится глухой звук, похожий на стон. Вздрагивая словно от ударов тока, я принимаю ожоги горячих брызг на спине и пояснице. А затем все стихает.
Я разлепляю веки, упираясь взглядом в упавшую бутылку с вином, рядом с горлышком которой растекается рубиновая лужа. Справа валяется разбитый стакан. Слышится звук закрывающейся молнии и короткое распоряжение:
— Не двигайся.
