Армен все это время строил глазки Тане и подсаживался к ней все ближе и ближе.
У него на лице было написано, что ему от нее нужно, и вряд ли в его намерениях было хоть что-то более серьезное, но Таня буквально таяла на глазах и щебетала какую-то несусветную чушь, краснея от его топорных комплиментов.
У меня от покерфэйса уже сводило скулы, так что я допила пиво, поднялась и расплатилась за него за стойкой.
— На-а-а-асть, — подлетела тут же сестра. — Ну прости, прости! Ну хочешь, завтра я точно только с тобой посижу? Ну, прости! Просто ты же видишь, какой он? Видишь? Ну, я прямо не могу!
Она была так искренна в своем восхищении, что я не могла на нее сердиться.
— Все хорошо, Тань, — покивала я. — Очень устала. Пойду домой. Тебя не ждать?
— Ой, — хихикнула она. — Нет, наверное. Я пока не знаю-ю-ю…
— Тань, — вдруг спросила я. — Ты когда-нибудь совершала такие поступки, за которые потом было очень стыдно?
— Это ты на что намекаешь?! — тут же взвилась сестра.
— Да ни на что, Тань, — махнула я рукой. — Забудь.
— Стой, Насть, — схватила меня за руку Таня. — Ты слишком правильная, расслабься. Все совершают ошибки. На то она и жизнь. Без этого никак. Просто забей и живи дальше. Только главное, знаешь что?
— Что? — напряглась я.
Так и знала, что самое интересное начинается под конец.
— Никогда не спи с женатыми мужиками.
Я уставилась на нее во все глаза, а потом медленно кивнула.
— Окей, — протянула я. — Если сегодня увижу женатого мужика, обязательно ему откажу.
— Вот и правильно, дорогая. Пока-пока, Арменчик меня уже заждался.
Она упорхнула обратно за стол, а я осталась одна, переваривать мысль, что, по сути, ничего не знала о личной жизни Исаева. Да нет, это не наш случай, верно? Он же сказал «холост» в больнице, когда я заполняла этот пункт анкеты.
Но если… Он имел в виду официальный брак, а у него был гражданский брак? Вот ужас ведь! А что, если я не только кончила от рук профессора, но и он со мной еще и изменил своей женщине? Ну не мог такой мужчина быть совершенно и абсолютно холостым!
По дороге я снова потянулась к телефону, ломая голову над тем, где искать ответы. Будь у Романа Андреевича пресловутый аккаунт в соцсетях, это заняло бы пять минут — выяснить его статус. Фотографии, отмеченные пользователи, лайки и комментарии. Доморощенный Шерлок Холмс в моем лице быстренько бы разобрался с этой задачей. И выявил бы ту, которая лицезреет его задницу в плавках и без.
А так… Он был и оставался полностью темной лошадкой. Не врываться же в деканат с вопросами о личной жизни профессора.
«Гугл» тоже никаких ответов не подсказал. Я нашла пару его фоток со звездами и, пока разглядывала улыбку на его лице, что-то даже кольнуло в боку.
Ревность? Да какая ревность? Просто межреберная невралгия.
Как можно ревновать практически незнакомого мужчину к другим незнакомым женщинам только из-за того, что он немного облизал твои соски?
Ох…. Зачем я это вспомнила.
И все-таки в том, как он обнимал этих звезд за талию, что-то было. Определенно. Или мне хотелось, чтобы было.
Он касался их этими же руками, которыми сегодня касался моей груди. Моих трусиков. Может, у него с ними все зашло куда дальше, чем оргазм через белье.
Наверняка.
Ой, очень может быть, что после моего бегства Исаев вообще впустил в кабинет ту самую уточку, задал ей каверзный вопрос про фитнесс-клуб и она не растерялась. Предложила минет охраннику, а Исаев тут как тут. Со стояком на перевес. Продемонстрируйте, мол, свои навыки на практике, стажер!
Я-то сбежала, оставила его… Да я и не смогла бы я, если бы он?…
Я даже замерла посреди улицы. Господи, или смогла бы?…
Опуститься перед ним на колени. Сделать все самостоятельно — расстегнуть ремень, приспустить джинсы и белье. Ведь с одной рукой не особенно-то удобно.
А потом…
Я сглотнула, облизав пересохшие губы.
Я еще никогда и никому не делала минет. То-то смеху было бы.
«Задавайте ваши вопросы. Что вам неясно?» — услышала как наяву голос Романа Андреевича. Вопрос, который я неоднократно слышала в аудитории, вот только раньше никогда не представляла в этот момент профессора со спущенными трусами и ровным красивым членом в одной руке.
И как теперь отделаться от этой картинки перед глазами? Как перестать думать, какой он там?
***
Когда я добралась до дома, уже близился вечер. Кажется, я шла до дома из «Клевера» куда дольше, чем предполагала. Разумеется, если по дороге я еще не раз и не два останавливалась, обдумывая собственное щекотливое положение.
Татьяны, разумеется, дома не было, как и мамы, а вот Павлик был тут как тут.
Как и было у него заведено, он моментально встретил меня в коридоре, как одинокий домашний кот, который постоянно вертится под ногами у хозяев.
— Ага, одна вертихвостка ушла, другая явилась. Как поживает надежда отечественной юриспруденции? — поинтересовался он, протискиваясь ближе в узком коридоре.
— Нормально, — буркнула я. — Опять скажешь, что ветровку ищешь? Куда ты лезешь?
— Да что ты как неродная, — буркнул Павлик, тяжело дыша. — Может, обнять тебя просто хочу?
Я пригляделась к его позе. Масляным темным глазкам. Принюхалась.
— У-у-у, да ты пьян, что ли?
— Ты как с отчимом разговариваешь?!
Приплыли.
— А сама-то, сама! Где весь день шатаешься? — не унимался он, при этом, правда, продолжая надвигаться на меня. — Одна накрасилась и умчалась в этой своей юбке, а я не остановил ее, так хотя бы тебе не дам совершить ту же ошибку! Никуда не пойдешь!
Он навалился на меня всем телом, придавив к входной двери, и раньше, чем я спохватилась, услышала, как он провернул ключ в замочной скважине.
— Ты что несешь?! — взревела я. — А ну отдай ключи!
Мне было плевать, что я только пришла и вообще-то уже никуда не собиралась, на ночь глядя. Я знала, чем может закончится такая безобидная, на первый взгляд, выходка. Очень хорошо знала. Вот только забыла. Потому что давно это было, и больше не повторялось.
И во всем этом виноват был Павлик, отвисшие коленки и острый кадык, который ходит от его частого кислого дыхания.
Я толкнула его от себя, что было мочи, не желая, чтобы он прижимался ко мне. Вообще касался меня. Он оказался тяжелым, этот Павлик, хотя и выглядел, как Кощей Бессмертный на диете — кожа да кости.
Таня считала его безобидным. И его приставания, и случайные поглаживания и касания — тоже. Я ведь тоже так считала.
