— Проходи-проходи.
Исаев подтолкнул в спину остолбеневшую меня.
Я шагнула в гостиную, уронила рюкзак на пол.
— Разуйся, пожалуйста. Не выношу грязь в доме.
— Д-да, конечно, — очнулась я, стаскивая босоножки.
Роман Андреевич тоже снял туфли, открыл нижний ящик шкафа и педантично пристроил обувь в свободной нише, мои он тоже поставил на полочку и только потом закрыл шкаф.
— Пойдем на кухню, — проговорил он и снова тронул за спину, показывая больной рукой направление, чуть морщась от лишних движений.
Я снова прошла по его велению в кухонно-столовую зону. Правда, опять чуть не свернула шею, восхищаясь огромным панорамным окном пентхауса.
Стоит признать, живет мой профессор шикарно. Я даже перестала осуждать тех уточек, которые пытались любой ценой хоть на шаг приблизиться к Исаеву и всему этому великолепию.
— Хочешь чай-кофе? — радушно предложил Роман Андреевич, но сразу добавил: — Только придется самой сделать.
— Почему? Вы ведь машину одной рукой водите. Неужели не справитесь с чайником?
Мне определенно стоит научиться затыкаться вовремя.
Исаев прищурился.
— Я многое могу делать левой рукой, Настя, но это все равно получается не так хорошо, как правой.
И снова я вспыхнула от его намеков.
— К тому же, ты сама сломала мне руку и отлично справилась с рубашкой. Я могу только предвкушать, какой потрясающий чай ты приготовишь.
— Уговорили, Роман Андреевич. Но лучше апеллируйте к чувству вины. Лесть из ваших уст звучит так себе.
— Чайник глиняный в третьем ящике. Вода только бутилированная, внизу найдешь, кипятить не до конца. Улун этого не терпит. Настоять ровно три минуты. Сам чай наверху, в мешочке.
А вот и наш ментор вернулся. Давненько не виделись.
По инструкции Исаева я без труда нашла все, о чем он говорил. Космический чайник загорелся желтым, и я по наитию догадалась, что это как раз нужная температура для улуна. Слава богу, я подрабатывала официанткой и была знакома чайными церемониями.
Бросив в заварник немного сухих листьев из мешочка, я залила их водой и накрыла крышкой.
— Голодная? — спросил Исаев. — Что-то точно есть в холодильнике готовое. Не стесняйся.
— Нет, спасибо. Только чай. Идеально.
Темно-коричневые глиняные чашки с толстыми стенками в цвет чайника висели на штанге. Я сняла две, заодно прихватила термо-коврик, бросила его на стол и только потом разлила чай по чашкам, тут же вылила первый настой и залила чайник снова, давая настояться на несколько секунд дольше, прежде чем опять наполнить уже теплые чашки.
Исаев следил за мной оценивающим взглядом, а я все ждала, что начнет орать, что я делаю все не так. Как на Марину в тот день у клиники и по телефону. Но его цепкий взгляд, хоть и холодил кровь, но больше не вспыхивал от ярости.
Кажется, я прошла какой-то очередной тест?
— Я буду говорить прямо, Настя, — выпалил Роман Андреевич, подтверждая мои подозрения. — Я не целуюсь со студентками и не распускаю руки.
— Это я помню, — буркнула я, неистово глазея в чашку с чаем.
— Не лишним будет повторить. То, что случилось днем не должно влиять на наши отношения.
— У нас и нет отношений, Роман Андреевич, — безэмоционально проговорила я, продолжая не смотреть на него.
— Не надо цепляться к словам, Тихомирова. Вы все прекрасно понимаете.
Он начал раздражаться и это внезапно показалось мне невероятно возбуждающим. Совсем с ума сошла, наверно.
— Предлагаю не делать из этого пикантного эпизода в моем кабинете эпохальное событие.
А вот тут опять обидно стало. Значит, я для него действительно нечаянная слабость, недоразумение. Хорошо, что он не знает, что я сегодня испытала самый потрясный оргазм в своей жизни.
Я наконец-то нашла силы и смелость поднять голову и дерзко выпалила:
— Конечно, ведь ничего особенного и не произошло. Будем считать, что ничего и не было. Подумаешь, — фыркнула я.
Роман Андреевич нехорошо прищурился, но кивнул.
— Вот и славно. К слову, вы так спешно удрали, Настя, что забыли ведомости. Я сам отвёз их в деканат, там узнал ваш адрес и поехал к вам, чтобы объясниться. Раз об инциденте мы договорились, то теперь что касается вашего «недопуска». Вы хотите его исправить?
— Да.
— Я так и думал, тогда предлагаю его отработать.
— К-как?
— Не так, как вы только что подумали, — Роман Андреевич закатил глаза.
— А что еще я могла подумать? Ведь занятия официально окончены!
— Да, но мне все еще требуется помощница, а вы, насколько я узнал в деканате, подавали заявку на стажировку у Авдеева, на которую из-за «недопуска» теперь не можете рассчитывать. Я предлагаю вам убить двух зайцев одним выстрелом. Вы соглашаетесь на стажировку у меня в «Фемиде» этим летом, я допускаю вас к сессии. Что скажете?
Стажировка в «Фемиде»? Он это серьезно? Если к Авдееву была очередь, а там был уровень много ниже, то о стажировке у Исаева никто даже думать не смел!
Вот только была одна загвоздка.
Я откашлялась.
— Ну… Я как бы уже сдала сессию. Досрочно.
Он вскинул одну бровь.
— Каким же образом без моего зачета?
— Договорилась. Я отличница, меня любят.
— Потрясающе, — хмыкнул Исаев. — А вас все-таки нельзя недооценивать, Настя.
Голова шла кругом.
Я не могла отказаться. Просто не могла. Даже с учетом того, что, возможно, мне придется все время ходить на работу в мокрых трусиках, я не могу отказаться от такого предложения!
— Я согласна.
Исаев кивнул, словно услышал что-то, само собой разумеющееся.
— Я так и думал, но это еще не все. Я предлагаю вам стать моей правой рукой, Настя. В прямом и переносном смысле.
Глава 13
У меня отвисла челюсть.
— Вы шутите?
Исаев поднял правую руку в ортезе пальцами вверх и сказал:
— Какие уж тут шутки, Настя? Вы мне идеально подходите. Студентка юрфака, отличница и умница. Вы даже чашки ставите на коврик без напоминания. А Марина и спустя три месяца умудрялась скрипеть горячим фаянсом по стеклу стола.
Меня передернуло.
— Мне кажется, это самый отстойный звук в жизни. Как вы продержались-то три месяца?
— Она девушка моего партнера, — пожал плечами Исаев.
— Вот пусть бы у него и работала.
