«Смотри пункт выше о человеконенавистничестве», аккуратно вывела я в этой графе. Разумеется, он холост. Какая ненормальная выйдет за него замуж?
Исаев прочел мои каракули и молча закрыл лицо руками. Обеими.
Забылся.
Я едва успела отнести документы на решепшен, прежде чем он испепелил меня своим взглядом.
А потом его вызвали в кабинет.
______
Вот так и выглядел бы Роман Андреевич в халате на заднем сидении Настиной машины. Разве что не улыбался бы так по-доброму:)
Глава 5
Честное слово, не знаю, за каким чертом я протиснулась следом за ним.
— Девушка, подождите в коридоре! — встрял доктор. — Кем приходитесь больному?
— Роковой женщиной! Ну в том смысле, что это он из-за меня руку сломал.
Молодой доктор вопросительно взглянул на меня, потом на Исаева.
Роман Андреевич, кажется, уже смирился с новоприобретенной рыбой прилипалой, так что проговорил устало:
— Она со мной. Пусть заходит.
Я решительно вошла в кабинет и осталась стоять рядом на протяжении всего осмотра. Врач задавал вопросы, что произошло, что ощутили, потом пощупывал руку и вдруг резко согнул ее в запястье.
Исаев моментально взвыл от боли. И даже как-то стал ниже ростом.
— Что вы делаете?! Ему же больно! — закричала я в свою очередь.
— Так и должно быть при переломе, — бесстрастно заявил хирург, приговаривая Исаева. — Гипс на сорок дней.
— А рентген? — спросила я.
— Зачем? — пожал плечами доктор. — Здесь и так все ясно.
— Да вашу ж мать, — простонал профессор, опускаясь на кушетку. — Какие есть альтернативы? Рука мне нужна! Я не смогу работать сорок дней с одной рукой!
— Без гипса альтернатива одна — смещение костей, операция, извлечение осколков и другие радости. Хотите? Тогда сорок дней растянутся на восемьдесят.
Роман Андреевич взъерошил волосы целой рукой.
— Ладно. Гипсуйте. Надеюсь, это можно сделать здесь?
— Нет уж! Подождите!
На мой крик Исаев закатил глаза. Как и хирург.
— Милая, девушка, — обратился ко мне доктор с усталым пренебрежением. — Вы, кажется, плохо слышите. Перелом — значит, гипс. Это нормальная практика. Я бы сказал, традиционная.
— Почему вы не предложили ортез?
— Ох, какие все стали умные. Гипс надежнее.
— Вас ведь спросили об альтернативе, — продолжала стоять я на своем. — Почему нельзя предложить пациенту все варианты?
— А что такое ортез? — вдруг оживился Исаев.
— Это особая шина, которую изготавливают специально для вас. Стас Бельский совсем недавно руку ломал, помните? Ходил еще к вам на лекции, выразительно страдал на первой парте из-за того, что писать не может, надеялся на поблажки.
Исаев неопределенно махнул головой.
— Допустим, ближе к делу, Настя, — отозвался он.
— Вот ему, короче, сразу предложили ортез сделать. Ортез намного удобнее, чем каменная рука на месяц. Ни за что не поверю, что в вашей клинике нет подходящего оборудования, — это я уже сказала доктору.
Доктор обреченно вздохнул.
— Хотите ортез — давайте. Мне не принципиально, но вам придется быть внимательнее. Риск возникновения осложнений из-за смещения при использовании ортеза выше, чем с гипсом.
— Насколько выше? — дотошно осведомился Исаев.
— Процентов на пятнадцать.
— Но я смогу шевелить пальцами и вообще?… Ну, все остальное? — он выразительно посмотрел на доктора.
Между ними произошел молчаливый мужской разговор.
Доктор скривился.
— Ну… Для «и вообще» это рентген надо делать, тогда будет понятно.
— Так сделайте уже! — рявкнула я. — Что это за клиника такая? Да вы хоть знаете, кто перед вами? Вы хоть, понимаете, чем это для вас чревато, если вы допустите врачебную ошибку?
Врач, похоже, решил проснуться и в кои-то веки отнесся всерьёз к моим угрозам. Он сразу развил бурную деятельность, даже заполнил сам нужные направления и проводил Исаева на рентген.
Я, конечно, поползла следом. Ну а что? Куда теперь без меня, сама же его на это подписала.
— Вы как будто никогда не были в больницах… — проворчала я.
— Да я их самый постоянный посетитель. Больше мне и заняться нечем, Настя! Я только и делаю, что таскаюсь по приемным покоям, выбиваю справки и направления, толкаюсь в очередях. Мне, Тихомирова, вообще-то только тридцать, а не восемьдесят! Я, в принципе, ничем никогда не болел… Что вы так смотрите?
— Да вот думаю, что ж вы за человек-то такой, что вас даже бациллы стороной обходят.
Роман Андреевич хотел было всплеснуть руками, но вовремя опомнился. Скривился от боли в запястье и, ничего не ответив, только покачал головой.
— Вы меня доконаете, Тихомирова, — вздохнул он.
Ну ладно, похоже, он действительно не очень разбирается во всей этой медицинской волоките. К тому же ему больно. Я бы тоже не отказалась, чтобы за мной в такой момент поухаживали, позаботились. Он хоть и сволочь, конечно, но тоже человек.
Мой препод храбрился, хорохорился, брызгал ядом, но я видела, что ему больно, а колючки — это защитная реакция.
Одним словом, режим наседки — активировался и было слишком поздно давать задний ход.
И пока Исаев был на рентгене, я вместо него оформила отказ от гипса, выяснила, где находится кабинет, где изготавливали шины. Узнала условия и какой ему нужен. Забрала Романа Андреевича из процедурной вместе со снимком, оставила его сидеть в холле, а сама проследила за изготовлением ортеза.
Это было то еще зрелище. Оказывается, их печатали на 3-D принтере!
— Это что еще за детсадовские подделки, — ворчал Исаев, но уже привычно, без злобы, для проформы. Боль окончательно его вымотала. — Это на что вы меня подписали, Тихомирова?
— Молчите. Потом еще спасибо скажете. С этим вы хоть сможете делать это ваше «И вообще», — выразительно ответила я ему, играя бровями.
Профессор как-то странно покосился на меня, но отвечать не стал.
И правильно. Это было явно не то, что нужно обсуждать со своим профессором. Не хватало еще, чтобы я стала давать ему советы, как ему теперь однорукому свои естественные мужские потребности удовлетворять. Как-нибудь разберется сам.
Его вызвали в кабинет. И пока накладывали шину, я решила сбегать в ресторанчик, который был рядом. Там заказала кофе и перекусить. Не знала, что ему нравится, поэтому взяла сэндвичи и капучино с собой.
