— Тебе и одеться не во что…
— Я не боюсь холода, — сказала Вазила. — Мы всегда так ходим, в любую погоду. Ты же зимой не закрываешь лицо?
— Нет… ну, иногда.
— Ну вот. А я сам весь — как твоё лицо. Не заботься. Плаща мне хватит.
— Хорошо.
Интересно, подумала Ягмара про себя, он идёт, чтобы помогать нам — или всё-таки нашим коням? Но спрашивать не стала.
Когда они тронулись в дальнейший путь, Ягмара оглянулась. Кони паслись, а неподалёку сидел волк и смотрел вслед уезжающим.
— Вазила, — позвала Ягмара. Тот остановился. — А этот волк?..
— Это не настоящий волк, — сказал Вазила. — В нём кто-то другой. Ты разве не видишь?
— Я не присматривалась, — слегка смутилась Ягмара.
— Он сейчас за нами опять увяжется, — вздохнул Ний.
— Нет, он, похоже, решил охранять лошадей, — сказал Вазила. — Пусть охраняет. Лошади не против…
Первый парсунг по снегу дался легко, но потом начался подъём, и начались скользкие камни. Пришлось спешиться и вести коней в поводу. Прошли ещё парсунг, и день кончился.
Первым делом развели хороший костёр, набили котелок снегом и повесили над огнём. Потом Вазила разбросал траву по снегу, и кони, укрытые попонами, ели её со снегом. Снега было много. В нём вытоптали яму, набросали в яму еловых лап, из других лап сделали свод — и уже сверху положили истрёпанный полог. Получилось тесно, зато очень тепло. Кочевники когда-то учили Ягмару, что в степи в мороз и буран нужно зарываться в снег, оставляя и пробивая потом лишь маленькую дырочку для дыхания. Сейчас не было ни бурана, ни особого мороза, она просто так вспомнила. И заодно вспомнила, что далеко на севере люди живут, строя себе тёплые дома из снега — но для этого нужно особое умение.
В воду бросили половину оставшегося сухого мяса и горсть овса — и тем насытились. Вазила спокойно ел траву — нижнюю часть стеблей.
Ночь прошла без тревог, только мешали ненужные тревожные сны. В снах Ягмара куда-то карабкалась, зная, что впереди ждёт что-то страшное, но вернуться было нельзя — просто потому… в общем, нельзя, и всё.
Утром Шеру с гордостью выложил на снегу шесть крупных зверушек, похожих на сусликов, но не сусликов. Их торопливо поджарили на углях. Мясо сильно отдавало мускусом. Потом весь день всё пахло мускусом.
Дневной переход дался тяжело. Шёл мокрый снег, временами поднимался сильный ветер. Кони скользили, падали. Потом кончился лес и начались голые скалы. Скалы торчали из вылизанного ветром снега, как чёрные клыки. Ний вовремя сообразил, что надо бы запастись дровами. Нарубили четыре вязанки, пошли дальше — всё время вверх.
Если бы не Колобок, непрерывно снующий туда и сюда в поисках проходимого пути, не одолели бы и половины дневного перехода.
Для ночёвки вырыли пещеру в сугробе у подножья скалы. Дул сильный ветер, костёр не грел, пожевали сухого мяса. Ночью ветер сорвал полог, которым прикрыт был вход, и унёс его — хорошо, что недалеко, нашли. Однако согреться уже не смогли, всю ночь просидели, прижавшись друг к другу спинами, временами проваливаясь в короткое забытьё. Вазила выбирался из пещеры, уговаривал коней потерпеть. Кони терпели, как могли.
Днём поравнялись с облаками, а потом вошли в них. Это был морозный туман пополам с мелким колючим несущимся снегом. Ягмара не знала, сколько прошли за этот день. Наверное, мало.
Почти не оставалось сил, чтобы устроиться на ночёвку. Вырубили в снегу небольшую ямку для себя, попытались разжечь костёр — его всё время задувало. Вазила заставил лошадей вытоптать ямки для себя и лечь в них. Ягмара запомнила ещё, как Ний рассказывал о пустынях, о том, как знойный ветер перемещает песчаные горы, обнажая древние города и засыпая караваны; когда люди и верблюды снова появляются из-под песка, они в точности сохраняют те позы, в которых застала их смерть, и некоторые даже стоят на ногах, заслоняясь от ветра. Но в них не остаётся ни капли воды, выпитой горячим песком…
К вечеру следующего дня вышли из облаков. Красное солнце стояло сзади, а впереди, прогибаясь, как седло, сверкал перевал. Ветра не было совсем, но стоял лютый мороз. Дров осталась последняя вязанка, еда кончилась вся. Очень долго рыли ямы в снегу — для себя и коней. Вазила уговорил коней лечь, их укрыли попонами и забросали снегом. Свою яму снегом утеплить не удалось, пришлось сидеть просто под пологом. Было невыносимо холодно, кости казались ледяными. Ягмара не понимала, почему они ещё живы. Страшно болела голова — наверное, от собранных в котелок тлеющих углей. В какой-то момент Ягмара почувствовала, как руки Ния шарят по ней.
— Ты что?
— …говорю… Дай иглу, я сломаю, и всё… потом, когда… отрежешь руку и возьмёшь оруч, хорошо? И вернёшься…
— Убери руки. Завтра уже вниз пойдём, всё будет хорошо.
— …из-за меня, я знаю, это я сюда завёл… дурак потому что. Слушай, у меня уже столько в голове всего, оно летит, оно вихрем… рассказать не могу только, не улавливаю…
— Постой. А где Вазила?
Она выбралась из ямы. В яме, оказывается, было тепло. Звёзды, огромные, как виноград, усеивали всё небо. Вазила стоял на коленях рядом с закопанными конями и тихо пел на непонятном. Услышав скрипучие шаги, поднялся.
— Всё, — сказал он. — Нету коней…
Со светом разобрали скарб — что нести, а что бросить. Ягмара развернула узел, где лежали вещи, купленные на торжище в незапамятные времена и для непонятных целей. В дороге она почему-то почти забыла про них…
Теперь всё это казалось неуместным… нет, неправильно — лежащие перед ней вещи теперь несли какой-то странный немыслимый смысл… и даже не так — они были только масками каких-то иных вещей, совершенно от них отличных и используемых по-другому… Или так только казалось ей, потому что она плохо понимала, что происходит, и знала одно — скоро ей предстоит умереть. Как умерли кони.
Было совсем не страшно.
Она взяла рукавицы. Сунула руку внутрь. Было просторно и очень тепло. Подумала, что туда можно забраться целиком. Забралась. Было как во сне. От тепла вскоре заломило ноги, потом по спине побежали горячие мурашки — как в бане… захотелось спать… Ягмара очнулась, выбралась из рукавички. Мороз был даже приятен.
— Ний! Вазила! Скорее идите сюда!..
Бусы и полулуница делали невидимыми. То есть не совсем невидимыми, но человек становился неинтересным глазу, взгляд с него соскальзывал и устремлялся на что-то другое. В сапожках удивительно легко шагалось, и можно было много всего взять на плечи. Шапка неимоверно обостряла зрение — скажем, на перевале были видны следы, недавно там прошли несколько горных коз… вот что они едят здесь? Безрукавка пока оставалась непонятной, Ягмара надела её и почувствовала какие-то изменения в себе, но понять, что это за изменения, не смогла. Платок, пояс и гребешок тоже пока помалкивали, но от них исходили сила и спокойствие. Дудочка и рожок были неуместны здесь, но Ягмара знала, что они предназначены для какого-то другого места. Сандалии тоже нужны были для другого места, на какой-то миг Ягмара даже увидела это место, но сразу забыла его. Вот, значит, каково Нию… И только нож и бубен оставались совершенно загадочными, тёмными и страшноватыми.
