— Ну… не могу же я его бросить?
— Он ведь уже всё… привёл нас и умер.
— Может, и не умер. Не знаю. Пусть лежит. Он совсем лёгкий.
Ягмара кивнула. Продолжала идти рядом.
— О чём вы говорили с отцом? — спросила она наконец.
— А, тогда… В основном он говорил. Что для меня ещё не всё потеряно в этой жизни… ну и всё такое. Про себя рассказывал, про своё детство. Я тоже рассказывал… Я ведь теперь всё помню, как было. Кроме тех дней, когда… Черномор… меня… как бы правильно сказать… призвал. Тут просто всё стёрто. Черно. Я ехал тогда из Аркаима на Уфалей, у меня было три верблюда с тюками — вёз ткани: холст, шёлк, несколько ковров… И в какой-то момент — всё. Где теперь мои верблюды? — даже не представляю. То есть понятно, что ушли с караваном… Потом снова помню, что уже на обратном пути с другим караваном, и я там стражником. Проводил караван до самого Алпана, начал там обустраиваться… но вот вышло так, что слишком хорошо играю в зары. Пришлось убегать. Остальное ты знаешь.
— А ты правда просто хорошо играешь, не жульничаешь?
— Правда. Не жульничаю. Игра хитрая, многое надо держать в уме. Не все это понимают — думают, самое главное — это бросать кости. На самом же деле… нет, без доски не объясню. Хочешь, могу научить.
— Как получится… — и, словно бросаясь в ледяную воду с головой: — Ты ведь понимаешь, что я больше не смогу относиться к тебе как раньше?
Ний долго шёл молча.
— Понимаю, — сказал он. — Я ведь и сам… не могу, как раньше… да и вообще — поначалу совсем не хотелось жить. И сейчас временами накатывает. Я раза два у тебя иглу собирался украсть. То есть украдывал. Но там, понимаешь… яйцо не разымается. Оно стало как цельное. И это меня почему-то останавливало.
— Потом обратно всё прятал?
— Ну да… спишь ты крепко, тут уж сравниться с тобой мало кто может.
— Зато ты так храпишь…
— Да? А мне всегда говорили, что тихо. Но это, наверное, потому, что чулак под шею подкладывал. На чулаке удобно спать, не то что на ваших подушках. Или на своём кулаке…
— Чулак — это такой валик?
— Когда валик, когда специальное полено. Их редкие мастера делают, работа тонкая. Но зато высыпаешься… ох, приятно вспомнить. Как в детстве, знаешь…
Он вдруг замолчал. Лицо его снова стало замкнутым и угрюмым. Ягмара подумала, что лучше бы его оставить в покое с воспоминаниями, но Ний заговорил снова.
— Помнишь, я рассказывал, как выплыл из моря?
— Да уж.
— После этого на меня все соседи стали коситься. Как на какого-то колдуна. Разговорчики за спиной… Ну и… в общем, год спустя мать просто бросила меня и уехала с отчимом и сестрой в Киммерию. Отчим был корабельщик… А меня оставили в учениках у серебряных дел мастера. Бурхат его звали. Вроде как — выучишься и приедешь. Но я не приехал. Хотя и собирался не один раз…
— Так ты и по серебру…
— Кое-что умею. Даже придумал тебе сюлгам. Когда-нибудь сделаю. В виде лесной ягоды…
— Я не ношу сюлгамы, ты же видишь.
— Ну, может, потом когда-нибудь будешь носить… Я за серебряную работу потому держался, что считается, будто серебро колдунам вредит. Правда — вредит. А мне, значит, оно не вредит, и потому я не колдун… Не помогло. В общем, злой я стал на людей… хотел в солдаты податься, чтобы убивать. Хорошо, нашёлся мудрый человек, отговорил. Правда, он был вором. Научил меня многому. Потом меня поймали… да. Потом отпустили. Вот тогда я и пустился в странствия… Во многих местах был, много чего видел. Красть зарёкся. Иногда богател, иногда нищал. Иногда меня страшно обманывали, предавали, лишали всего. Лучшие друзья, можно сказать… Всякое бывало. Но вот такого, как в этот раз, унижения я ещё не терпел… Тебе хорошо — тебя обманули из добрых чувств, да и урона чести — никакого. А из меня сделали куклу на ниточках, самого заставили обманывать других… и мне даже прощения попросить — это как бы себя попробовать незаслуженно возвышать…
— А ты попроси, — неожиданно для себя сказала Ягмара. — Попробуй.
— Прости. Я ведь не знал, что происходит…
— Хорошо, — сказала Ягмара. — Прощаю.
20. Новые потери и новые встречи. Железный храм
На второй день пути от мёртвого стойбища к ним вышел Вазила. Он притворился кучкой сухой травы, и даже Ний, шедший впереди в дальнозоркой шапке, увидел его только тогда, когда тот поднялся во весь рост.
Обнялись. Перед Акболатом Вазила раскланялся.
— Простите, друзья, — первым делом сказал он, — но я отдал всех лошадей волшебнице Бекторо и её людям. Они повсюду разыскивают вас.
— Слава Ахура Мазде, она жива, — выдохнул Акболат. — И много с нею людей?
— Шесть человек, — сказал Вазила. — Она просила передать, если вдруг увижу вас первым, что надо идти в тот железный храм, который мы видели.
— Понятно, — сказал Акболат. — Далеко это?
— Завтра к вечеру придём, — сказала Ягмара.
— Вазила, а ты не можешь найти нам других коней? — спросил Ний.
— Поблизости не осталось ни одного, — сказал Вазила сокрушённо. — Чёрный колдун распугал всех. Может быть, завтра кого-то нагоним, но я бы не стал надеяться. Я никогда не видел, чтобы кони так пугались. Многие даже умерли…
Он вытёр глаза.
— Вы будете отдыхать, или сразу пойдём?
— Отдохнём недолго, — сказал Акболат.
Он всё ещё был недостаточно силён, и даже в легкоступах он нёс не всю ношу, как до него Ний, а только треть.
Ний даже не стал садиться, остался стоять, упершись руками в колени. Ягмара легла на спину и подняла ноги вверх, чтобы отхлынула усталость. Шеру наступил передними лапами ей на живот и нажал несколько раз. Ягмара потрепала его за загривок.
— Тебе хорошо, — сказала она. — У тебя четыре. Пока две идут, две отдыхают…
— Н-нуу… — согласился кот.
— Когда я не смогу идти, понесёшь меня?
— Гм-м…
— Так я и думала, — сказала Ягмара, повалилась на бок, встала на четвереньки и потянулась до хруста, стараясь не думать о боли в ногах и спине.
— Да мрряу! — возмутился кот.
— Я пошутила, — сказала Ягмара. — Я в тебя верю.
На ночлег расположились в удобном месте, не дожидаясь наступления полной тьмы. Здесь был неглубокий лог, по дну которого протекал ручей. Огня решили не разжигать. Доели вчерашнего гуся, напились холодной сладкой воды.
Темнота упала стремительно. И в этой темноте вдруг стали видны беззвучные молнии, бившие в отдалении. Ягмара стояла и смотрела на них, не понимая, что в этих молниях ей кажется неправильным. Подошёл Акболат, встал рядом.
