— Помоги мне встать… Где он?
— Кто?
— Исаак.
— Не знаю. Где-то впереди…
Вальда с трудом села, потом выбралась из саней. Лошади хрустели овсом, возчик осматривал сбрую. Люди из отряда Исаака тоже обихаживали своих лошадей, притомившихся за долгий и быстрый переход. На костре грелся котёл, в него подкидывали снег.
Из темноты появился всадник. Это был Исаак — в распахнутом овчинном кофте, в огромной мохнатой шапке из волчины. Спрыгнул с коня, не глядя передал кому-то поводья, подошёл к Вальде. Посмотрел на Сюмерге. Она кивнула.
— Госпожа, — сказал Исаак, — главное вы уже знаете. Я нашёл знакомого. Он говорит, что перерезаны только основные дороги, по окольным можно пробраться почти к самому городу. Выше по Доне есть пристань…
— Которой владеет отец. Я знаю. Но сейчас зима.
— Конечно. Его люди там живут весь год, и если кто может нам помочь, то это они.
Вальда задумалась. Люди Гамлиэля, сторожа и перевозчики рабов… Да, эти должны знать все ходы и выходы. И они надёжны.
Посланные разведчики вернулись и доложили, что на пристани посторонних нет. В подтверждение к ним присоединился здоровенный кочевник с длинными вислыми, как у налима, усами. Они о чём-то поговорили с Исааком, после чего весь отряд двинулся в путь. Вальда встала в санях на колени и, придерживаемая Сюмерге, смотрела вперёд.
Сама пристань лежала на берегу, вытащенная из воды ещё до ледостава. Видно было, что там кто-то жил — снег был вытоптан, испещрён следами. Строения на берегу — несколько домов и амбаров — окружал высокий и плотный забор из брёвен, заострённых сверху. Видны были редкие головы, высовывающиеся с той стороны.
Что ж, это было неплохое укрепление…
Когда первые всадники приблизились к воротам, их открыли. Проём был очень узкий и низкий, видно было, как всадники протискивались в него, приникнув к холке коней. Сани не пройдут…
Сани действительно не проходили. Вальда и Сюмерге выбрались на снег, потоптались, разминая ноги. Возчик принялся распрягать лошадей, ему помогал выскочивший из ворот мальчик.
— Заходите, госпожа Вальда, госпожа Сюмерге, — сказал Исаак, — вас проводят, располагайтесь.
Он снял мохнатую шапку и подставил ветру бритую голову. В профиль он был вылитый отец — крутой скруглённый лоб, горбатый нос, выступающий подбородок, удлинённый затылок. Ещё бы бороду, и не отличить… Но бороду он не имел права носить, община ещё не приняла его обратно после того, как они с братом предали веру — хотя раскаяние их было искренним и чистосердечным… Всё влияние своё Гамлиэль использовал, убеждал, подкупал, пугал — нет, жесковыйные не смягчались.
Даже Вальду они готовы были принять в себя, а этих, споткнувшихся, — нет…
В доме было жарко натоплено и пахло подгоревшей кашей. Сюмерге помогла Вальде сесть на кожаную подушку, сама опустилась напротив. Им тут же налили горячего отвара из сухих яблок с мёдом. Вальда с благодарностью приняла чашу — и только глотнув и почувствовав, как потекло по жилам тепло, поняла, насколько устала.
Вошёл Исаак, присел на корточки.
— Ночью мы войдём в город, — сказал он. — Оказывается, это не так сложно. А пока грейтесь. И лучше поспите, Джар вас устроит.
— Хорошо, — сказала Вальда. — Что в городе? И кто его осаждает?
— В городе всё более или менее нормально, — сказал Исаак. — А вот с осаждающими сложность. Они называют себя хуртами — не знаю, что это такое… но на вид это просто окрестные крестьяне, кочевники… — он оборвал себя, закрыл глаза и сколько-то мгновений сидел так. — И солдаты.
— Солдаты? — Вальда не поверила услышанному.
— Да. Солдаты царя. Наши взяли двоих несколько дней назад, хотели хоть что-то выяснить. Но Айю говорит, что они были будто бы не в себе, словно опоенные чем-то. Их заперли, думали, что проспятся… Утром оба были мёртвые. Проглотили языки… В общем, ночью будем в городе, утром всё узнаем.
Он поднялся и стремительно вышел.
— Это не может быть правдой, — сказала Сюмерге, — матушка, скажите, что это неправда…
— Не может, — сказала Вальда. — Но мы же вместе были, вместе всё видели.
— Я вспомнила это слово, — сказала Сюмерге. — Хурты. Это когда…
Она вдруг замолчала и уставилась в пол.
— Это когда я убила Сенди, а шаман потом сделал так, что не я, а Корож.
— Да, — сказала Вальда. — По-моему, только мы с тобой это поняли.
— Сенди тогда и сказала это слово. Они, эти ряженые, себя так называют. Называли…
— Слова я не запомнила, — сказала Вальда.
— Я запомнила. Оно на что-то похоже… такое…
— Вряд ли это важно, — сказала Вальда. — Правда, давай поспим, пока есть возможность.
Она поманила Джара.
— Вспомнила! — подскочила Сюмерге. — Вспомнила, откуда слово. У меня была нянька-киммерийка, Саджан. Она рассказывала сказки. Там было… в общем, про то, что все мы живём во сне, но среди нас есть те, кто видит всё как оно есть. Они и назывались хуртами. И у них было своё царство — Хурт. Оно находилось здесь же, вот где мы есть, но нам его невозможно было ни увидеть, ни как-то почувствовать — лишь изредка оттуда долетают какие-то звуки и время от времени появляется что-то вроде тени — вот нет человека, а есть только его тень на земле…
— Хурты — это не сказка, — сказал Джар. — Я сам видел хуртов. Я из Киммерии. Но те хурты и эти — между ними никакого сходства… Пойдёмте, я покажу, где спать.
Впрочем, не спалось. Вальда отворочалась с час, потом встала. И тут же вскочила Сюмерге — она тоже не могла заставить себя уснуть. Они вышли из дому как раз тогда, когда поднялся непонятный шум.
Изнутри к забору приставлены были лестницы с площадками наверху. Видно было, что сколочены они недавно, на скорую руку и из свежего дерева. Понятно, подумала Вальда, когда тут держали рабов, дурным бы делом было ставить лестницы к стенам… Сейчас там стояли лучники, и Айю — тот самый, с налимьими усами — перекрикивался с кем-то по ту сторону стены.
Потом он тяжело спустился по перекладинам и подошёл к стоящему у ворот Исааку.
— Царский диперан, — сказал он. — Просятся обогреться. Четверо их всего, не угроза.
— За ними никого не видно?
— Так, чтобы успели доскакать, пока мы ворота запираем, — нет. А что за рощей — отсюда не видать.
— Ладно, впусти. Может, от него что-то узнаем.
Заскрипел ворот, и хлябь
[15], сколоченная из толстых брусьев, медленно поползла вверх.
— Входите пешими! — крикнул Айя. — Коней в поводу держите!
