— Что с тобой? — спросил скиф. — Ты как будто духов увидел.
— Да? — Ний выпрямился, глядя только на нож. — Нет. Всё нормально…
— Я же вижу, — сказал скиф (Холк — узнала Ягмара его имя).
Ний ничего не сказал, бросил рыбину на снег и буквально в три движения разделал её, оставив на земле хребёт с внутренностями и шкуру. Потом аккуратно расстелил на углях мясо. Сел.
— Слушай, Холк, — сказал он. — Пусть нож будет у меня. Ты же знаешь, я не убегу.
— Я знаю, что не убежишь, — согласился Холк.
— Просто это всё, что у меня осталось.
— Мужчинам не подобает привязываться к вещам, — медленно процедил Холк.
— То-то вы кладёте вместе с мёртвыми всё их богатство, — сказал Ний.
Холк вдруг захохотал, запрокинув голову. Потом резко прервал смех.
— Хорошо, — сказал он. — Твой нож был — твой и останется. Я верну его тебе в Железных Воротах, когда ты поедешь назад. Хорошая вещь… — и протянул руку.
Ний вложил в протянутую руку нож, и мир снова перевернулся…
Ягмара изо всех сил зажмурила глаза, а когда открыла, перед ней был только заснеженный лес и озабоченное лицо Шеру.
— Всё хорошо, — сказала она ему.
Посмотрела на руку. Кровь не текла — и даже рана почти затянулась.
— Вррать, — сказал Шеру.
— Никогда, — ответила Ягмара. — Зови отца.
Шеру ускакал в снежном облаке; огромные пушистые штаны его развевались при прыжках.
— Эгей! — закричала Ягмара и замахала рукой. — Возвращаемся!
Первым подбежал Пичай.
— Госпожа?..
— Всё получилось, братишка. И зови меня сестрой, ладно?
— Так уж прямо сестрой, — сказал он. — Чего это вдруг?
— Да вот так мне подумалось, что было бы хорошо. По рукам?
И она подставила ладонь.
Пичай стянул рукавичку и звонко хлопнул сверху своей ладонью.
— Годится, — сказал он. — Но тогда ты должна меня слушаться.
— Буду стараться, — сказала Ягмара. — Но и ты меня. Я старшая.
— Это само собой, — солидно кивнул Пичай.
Атул и Акболат подошли одновременно.
— Ну, что? — спросил Акболат.
— Получилось, — сказала Ягмара. — Ний жив и здоров — и вроде как на воле, хотя и не совсем. В общем, он идёт к Железным Воротам, а оттуда должен вернуться сюда. С ним какие-то незнакомые. Я не поняла полностью, почему он идёт с ними, там дорога, проводник не нужен… но он идёт. Главное, я теперь знаю, как и что могу увидеть, — и никакой туман не помеха. Конечно, и подготовка займёт какое-то время, и чтобы снова пустить орлов… но это уже преодолимо. Главное, что это возможно. Идёмте домой, это надо отпраздновать…
И тут она поняла, что уже какое-то время не слышит ворон и не видит ничего их глазами. Внутренний её часовой, который должен был сообщить о потери связи, тоже, наверное, был слишком обрадован новостями о Ние…
Она внутренним взглядом обежала лис. Лисы были на местах, всё видели и слышали. Вот они все дружно подняли головы и стали прислушиваться к чему-то, что доносилось сверху…
— Быстро домой, — сказала Ягмара. — Бегом. Просто совсем бегом. Я последняя, меня не ждать…
— Что?.. — начал было отец, но Ягмара только посмотрела на него — и снова обернулась вовнутрь себя, ловя то, что видели лисы.
Ноги, впрочем, сами несли её по следу.
Они добежали как раз тогда, когда лисы увидели в просвете между ветвями чёрные хищные крестики.
Ягмара открыла вход в холм, пропустила всех — но прежде чем скрыться самой, подняла снежный вихрь. Это заняло лепту-другую, и вот уже вокруг метель, ветер взвывает в кронах, летят обломанные ветки — но в последний миг перед тем, как полностью скрыло небо, она увидела несколько странных силуэтов: птиц, а может, не птиц, с крыльями как у летучих мышей, с торчащими лапами, с длинными головами, чёрных, неуклюжих на вид, но летящих стремительно…
Метель подхватила их и унесла.
Ягмара закончила рисунок. На шкуре получилось лучше, чем на песке.
— Вот так они выглядят, — сказала она.
— Это они, — сразу сказал Пичай. — Точно такие у нас на деревьях сидели. Здоровенные, больше гусей.
Цеца тоже подошла, посмотрела, покачала головой и отошла, ничего не сказав.
Акболат рассматривал рисунок долго.
— Что-то подобное я где-то видел, — сказал он наконец. — Надо вспомнить… Да, точно. В одной арабской книге. Птица ха-рухх, или просто рухх. Живут на острове в Аравийском море. Правда, арабы описывают их как гигантов, которые охотятся на слонов, а птенцы их голые, длинноногие и в два раза выше человека… Но рисунки очень похожие на твои. И да, ещё эти ха-руххи умеют красть у людей разум — весь или частично… У индийцев есть такая птица гаруда, они служат ездовыми птицами одного из их главных богов, Вишну. Нарисованы гаруды совсем иначе, но индийцы и верблюда рисуют так, что никогда не подумаешь, что это верблюд. Интересно, интересно…
— Если они живут в Аравии и в Индии, то как они попали к нам, да ещё зимой? — спросила Ягмара.
— Хороший вопрос… Впрочем, появились они, как я понимаю, ещё летом, ближе к осени — но вот почему не подохли зимой?.. Конечно, это не простые птички, но им тоже надо что-то есть. И холод, они к нему не приспособлены… хотя — кто знает? Может, на родине они живут высоко в горах? Кто-то мне говорил, что птиц надо просто хорошо кормить, а холода они не боятся вовсе. И если они могут отнимать разум у человека, то могут и у зверей — а потом просто подождать, когда зверь подохнет, и насытиться. Да, так можно и перезимовать…
— Но как они появились у нас? Опять Черномор?
— Вот не похоже это на Черномора, не его образ действий… с другой стороны, помнишь то нашествие птиц в городе вокруг храма? Нет, сейчас я не могу ответить на твой вопрос, надо читать книги — к чему такое поведение птиц, кто ими повелевает?..
Атул кашлянул. Все посмотрели на него.
— Несколько лет назад мне пришлось побывать в горах Киммерии, — сказал он. — Я писал труд о применении каменной смолы, и мне нужно было своими глазами увидеть, как её добывают. У нас был проводник, хотя и местный житель, но пришлый. Очень интересный человек, когда-нибудь я о нём расскажу, если окажется к слову. Он последний живой мужчина из своего народа, который назывался «тарсы», а их родина, Тарсида, находилась за Столпами Геракла. Она погибла, сползла под воду, как город Куш на Тёплом озере в Сугуде — может быть, слышали об этом…
— Да, — сказал Акболат. — Слышали.
— Так вот, в Тарсиде поклонялись пятерым богам: Богу Рыб, Богу Зверей, Богу Пауков и Богу Птиц. Пятый был неназываемым… Мой проводник говорил, что родина его погибла потому, что боги поссорились между собой — а поскольку каждый из них мог проникать в головы и людей, и тех тварей, которыми владел, то началось невероятное и неописуемое безумие. К конце концов неназываемый погрузил четверых в спячку и, обрушив берег, уснул сам. Бог Рыб спит на дне в развалинах своего храма, Бог Зверей — на северном острове в дубраве, Бог Пауков — в каких-то древних подземельях, а неназываемый — в месте, которого нет. Наконец, Бог Птиц, как мне сказал проводник, спит на ветвях исполинского тысячелетнего дерева в наших местах, где-то между Инелеем и Джаигом…
