Этот колдун, возможно, успел почувствовать неведомую опасность — во всяком случае, повернул голову и особым образом выставил руку. Он был, в отличие от первого, страшно худ: скелет, обтянутый сероватой кожей. Колдовство уродовало колдунов, и чем сильнее был колдун, тем больше это проявлялось. Акболат убил и его. Где-то оставались ещё двое — скорее всего, рядом с Сутехом; то есть рядом с тем местом, где миг назад находился Сутех. Не было ни сил, ни нужды их искать…
Всё. Теперь надо позаботиться о своих. Акболат чувствовал, что неподвижность мира подходит к концу.
Он прыгнул высоко, высматривая, где же мелькнёт высокая медвежья шапка сотского Тумая. Ага, вот она… Он опустился перед Тумаем, осторожно, чтобы не сломать ему пальцы, забрал лук, положил на снег, стрелами выложил указатель. Написал на снегу большими буквами: «Быстро уводи всех на холм». Подумал ещё: не остаться ли с ними? Нет, Сутех сейчас был важнее. И опаснее. Даже связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту…
Последним прыжком он оказался на вершине холма, и как раз вовремя — всё приходило в движение.
— Поставьте меня, — сказал Фриян.
Ему показалось, что сердце пропустило удар; стало как-то томно и тоскливо. Он с трудом втянул в себя воздух…
Отлегло.
Войско его строилось на урезе, ровняло ряды. Те, кто уже был наверху, помогали забраться отставшим. Быстро пронеслись последние кочевники. Ещё плелись раненые — кто-то в одиночку, кого-то поддерживали или тащили…
Но что-то стало не так. Не так, как было только что.
Он долго смотрел на берег и наконец понял: вражеский строй остановился и заколебался. Воины словно проснулись и не могли сообразить, где они оказались. Некоторые просто валились на песок — не сразу, а по одному, в разных местах. Их не пытались поднять…
Конница сбилась в кучу.
А потом из-под земли раздался сначала тихий, но быстро нарастающий низкий рык…
Первым делом Акболат приложил руку к голове Сутеха и заморозил его. Потом бросился к Ягмаре. Шеру уже приподнимался, готовый к новой схватке, и никак не мог понять, что это за тяжёлая дрянь, которая охватила его и не даёт встать… и вообще — где это он? И где враг? Акболат погладил его между ушами, осторожно высвободил из диадемы, снова надел её себе на руку, легонько потрепал Ягмару по щекам.
Она судорожно втянула воздух и закашлялась.
— Всё хорошо, дочка, — сказал Акболат.
— Что? — она попыталась сесть, но повалилась на бок. — Отец?..
— Да-да. Это я. Мы все здесь. Поднимайся потихоньку.
— А Горо?
— Говорю же — все.
И сразу зазвучали голоса. Он бросил взгляд в ту сторону — девушки тоже поднимались, очень растерянные, только Сюмерге продолжала лежать. Страшные чёрные руки всё так же вцеплялись в неё.
— Займись Сюмерге, — сказал Акболат. — Кажется, ей досталось.
Он выпрямился и почувствовал, что холм мелко дрожит. Потом слева пришёл звук, пока ещё негромкий, но быстро усиливающийся.
— Ты зря не сказала про свою работу, — сказал он.
— Не знала, получилось ли, — пробормотала Ягмара. — А что, получилось?
— Ещё как… Вызвала дожди?
— Да, и тепло… Ой, ноги не держат. Что это было?
— Какая-то ловушка. Не стал разбираться.
Ягмара поковыляла к Сюмерге, а Акболат отошёл к краю обрыва. Содрогания земли усилилось, и он увидел, как закачались мачты кораблей. А потом налетела звуковая волна — треск, рык, рёв, грохот… Ударил ветер и чуть не сорвал его вниз, он успел стать тяжёлым, слиться с камнем. Движением руки он накинул полог на весь холм, и теперь можно было смотреть, ничего не опасаясь.
Лёд взлетал по всей ширине реки на высоту, наверное, трёх десятков человеческих ростов, — будто под ним неслось исполинское чудовище-кит. Это приближалось с немыслимой скоростью сорвавшегося горного ледника. Чуть отставая, накатывались, вворачиваясь внутрь себя, чёрные, пронизанные молниями, тучи. Ледяной вал прокатился мимо обрыва, а за ним надвигалась стремительно тёмная, бурная, пенная смесь льда и воды. Корабли смахнуло, словно их и не было никогда, и даже щепки не показалось из этой страшной мешанины. Вода, вылетев из теснины на простор, неторопливо, вязко разлилась, поглощая на своём пути крошечных, как муравьи, человечков, коней, колесницы и прочие игрушки, выбросила к урезу берега кучи битых льдин и, чуть отползя, потекла медленно, крутя огромные белесоватые воронки…
И тут хлынул ливень.
Глава двадцатая
ЦАРЬ АЛЕКСАНДР
Они проехали два дня на юг, по дороге, ведущей к Экбатане, и остановились в махонькой деревушке, насчитывавшей десятка три захудалых построек, лепящихся к склонам гор. Хозяин, пустивший их под кров, плакал: днём здесь прошёл конный отряд, и в одном из всадников он узнал царя Дария, одетого простым воином. Отряд не останавливался, поэтому дорогим гостям был предложен ужин: варёная пшеница с кусочками солёной травы, и немного мяса в отдельной мисе. Как-то недавно другой отряд забрал всё съестное, и хоть расплатился деньгами, а что толку с тех денег?.. пришлось резать тощих зимних овец, хорошо вот дотянули до тепла, никто не умер. Но полстада как не бывало, а пшеницу поди ещё купи, не хотят продавать землепашцы…
Ний от горячей еды осоловел, но из вежливости сидел и делал вид, что слушает. Наконец, испив горячего вина и возблагодарив Ахура Мазду и местного бога Дело, все улеглись в одной комнате. Ний попытался добраться до Ягмары, но только блуждал по той знакомой улочке, не находя калитку…
Он проснулся от прикосновения. Это был Вазила. Он прижал палец к губам и кивком головы показал на дверь. Потом исчез. Ний тихо встал. В окно проникал ранний свет. Главк и братья-македонцы храпели, хозяина видно не было. Ний не стал обуваться и вышел во дворик босиком. Дворик этот был крышей другого дома, сплошной плитой из шелушащегося камня, пронзительно холодного.
Вазила стоял, опёршись на плетёную оградку.
— Сегодня что-то произойдёт, — сказал он. — Видел сон.
— Хорошее или плохое?
— Трудно сказать… Важное. Ты ещё не надумал возвращаться домой?
Ний покачал головой.
— С Ягмарой разговаривал?
— Только вчера. Недолго. Сегодня не смог, уснул.
— Как у них там?
— Они победили. Взяли в плен Сутеха. И захватили что-то важное, но она не сказала, что. Мол, Акболат не велит мне пока этого знать. Но сказала ещё, что мы наверняка увидимся через несколько месяцев…
— То есть она направляется сюда?
— Получается так.
— Ну, тогда и я остаюсь.
— Зачем?
— Просто интересно. Ну и… Да, в общем… Не знаю. Тут действительно затевается что-то важное, и оно касается и моего народа. А раз уж я здесь…
