Голова все еще кружится. Я допиваю кофе из стаканчика, что так и держала в руке последний час, – авось кофеин удержит меня в сознании. От руки пахнет дымом и чем-то кислым. На стаканчике вдруг замечаю следы собственных ногтей – так крепко я его сжимала. Потом снова гляжу на небо, но там нет ничего, лишь яростный блеск. Роняю стаканчик на пол фургона.
К Ладлоу мне становится полегче. Пожалуй, самое лучшее – забыть, что недавно произошло. Меня клонит в сон, поэтому я до конца опускаю окно. Грохот ветра усиливается, поток теплого воздуха врывается в кабину, и в первое мгновение это даже успокаивает, однако через несколько секунд кажется, будто меня вертят в сушилке для белья, в волосы набиваются ниточки и ошметки забытых и простиранных в карманах салфеток. Я снова поднимаю стекло, оставляя щелку дюйма в полтора.
– Что с дорогой? – спрашивает меня Джон. Жар, идущий от асфальта, обманывает глаз, и Джон все время нажимает на тормоз. Мимо проносятся машины, пассажиры безмолвно орут на нас сквозь запечатанные окна.
– Джон, ничего нет, – говорю.
Две минуты спустя он повторяет тот же вопрос. И снова, и снова.
В Барстоу мы останавливаемся заправиться, потом идем в “Макдоналдс”, чтобы Джон позавтракал. Я глоточками отпиваю из маленькой банки колу в надежде угомонить тошноту и вернуть ясность голове. Джон приканчивает два гамбургера, рыгает и заводит мотор, словно следуя встроенной программе. Мы пытаемся вернуться на шестьдесят шестое, но это не совсем оно, старая дорога погребена под автострадой 15. Грустно все это – неужели нельзя было просто не трогать старое шоссе? – но прогресс, упорный сукин сын, в таких вопросах непреклонен.
Меняются и деревья. Приземистые, узловатые, будто ввинченные в землю, темные позвонки торчат на концах волосистых корявых ветвей, пронзающих воздух, словно гигантские ершики. Напоминают мне картинки клеток-мутантов, что показывали по телевизору. В книге сказано, что это дерево Джошуа, и казалось бы, я должна его узнать, ведь я тут проезжала раньше, – но не узнаю.
Шестьдесят шестое вновь выныривает на поверхность, но тут я решаю срезать путь. Мы остаемся на автостраде 15, которая вела через перевал Кахон в объезд Сан-Бернардино (про этот город я слышала, мол, ничего выдающегося).
К сожалению, путь под гору через перевал оказывается очень крутым и при этом широким и заполненным транспортом. Шесть полос, и все слишком быстро несутся вниз. Может быть, Сан-Бердо был бы в итоге лучше. Вскоре сила тяготения берет верх, и трейлер, набирая скорость, несется по почти отвесному склону.
– Джон, – предостерегаю я, следя, как стрелка спидометра подбирается к семидесяти милям в час, – мы, наверное, слишком быстро едем.
Джон меня будто не слышит.
Семьдесят пять, потом восемьдесят. Ни разу за всю дорогу мы не разгонялись до восьмидесяти миль в час. Трейлер начинает вибрировать.
– Джон! Ну пожалуйста, помедленнее, Джон.
И что же делает Джон? Он выворачивает на левую полосу. Мы обгоняем автомобили один за другим, они проплывают назад мимо окна с моей стороны, словно незавершенный выдох. От вибрации что-то стронулось в голове. Я сжимаю зубы, боясь сколоть протезы. Теперь мне по-настоящему страшно. Впереди я вижу знак:
– Джон! Черт побери!
Джон молчит. Восемьдесят пять миль. Потом кое-что случилось.
Страх исчезает. Спокойствие нисходит на меня. Желудок тоже унимается. Шею отпускает, отступает дискомфорт. Свист воздуха за окном превращается в визг. Девяносто миль в час. Ходовая тарахтит автоматными очередями.
Я закрываю глаза.
А потом слышу громкий стук. Чувствую, что скорость немного снижается. Открываю глаза и вижу руку Джона на рычаге – он переключает на пониженную передачу. Еще более громкий стук, и трейлер едет еще медленнее. Вибрация почти умеренная, мотор воет, словно пленный дух, рвущийся на волю. Сзади со скрежетом перемещаются какие-то предметы, а на спидометре стрелка скользит к шестидесяти. Джон смотрит прямо перед собой на дорогу, что-то бурчит. Включает поворотник и перестраивается вправо.
Кто-то гудит нам.
Я поворачиваю голову и смотрю на деревья.
Внезапно мы возвращаемся на старую дорогу. Я так счастлива избавиться от хайвея, ехать через пустыню. Дивлюсь, каким симпатичным оказалось Ранчо Кукамонга. (Как там у Джека Берри? “Анахайм, Азуса и Кук-а-монга!”) Здесь шоссе 66 именуется бульваром Футхилл, и с ним происходит волшебная метаморфоза: сплошная длинная роскошная зеленая полоса дорогих торговых центров, ресторанов и офисов. Должна сказать, приятно для разнообразия увидеть процветающие места. А на въезде в город Клермонт висит знак:
ГРАНИЦА ОКРУГА ЛОС-АНДЖЕЛЕС
При виде этого знака я чувствую облегчение, изумление, восторг – и легкую грусть. До океана миль пятьдесят, и теперь я уверена, что нам требуется план. Судя по всему, что я читала о Лос-Анджелесе, тут нас ждет сплошной поток транспорта, и больше ничего. Едва ли вторая половина дня – подходящее время, чтобы туда соваться. Решаю поискать место для ночевки и указываю Джону на заправочную станцию:
– Залей бензин, Джон. А мне нужно привести себя в порядок.
Предоставив Джону обихаживать трейлер, прихватываю ключи и качу ходунки внутрь магазина при заправке. Туалет – обычный неописуемый словами кошмар. Оттуда, кое-как справившись, двигаюсь к стойке. Средних лет тетенька с темными завитыми волосами читает “ЮЭС Уикли”. На ней синяя джинсовая рубашка с логотипом “Шелл”.
– Как нынче дела? – спрашиваю я.
– Между ясно и немного облачно, – улыбается она.
Я стараюсь не таращиться на дыры в ее рту, где полагается находиться зубам.
– Не знаете ли хорошие кемпинги поблизости?
Она задумчиво морщит физиономию. И тут я обнаруживаю отсутствие также и бровей, лишь две тонкие изогнутые линии проведены карандашом там, где бывают брови. Интересно, она специально красит их в синий под стать своей форме?
– Проедете несколько миль дальше по Футхилл, увидите вывеску парковки для домов на колесах. Там сверните – и совсем близко. Уютное местечко.
– Большое вам спасибо.
– Не за что, дорогая. Хорошего вам дня.
Она снова улыбается, шире прежнего, не стесняясь обнаружить свои потери.
Так и есть: “Мобильный парк бульвара Футхилл” – приятное, чистое и небольшое местечко, окруженное деревьями и расположенное не слишком близко к торговым центрам. На двери офиса управляющего висит доска с вырезанной надписью:
БОЖЕ БЛАГОСЛОВИ НАШ ВРЕМЕННЫЙ ДОМ
Как только мы подъезжаем, кто-то подходит к окну трейлера с планшетом и регистрирует нас на ночь, быстро и просто. Пока мы продвигаемся сквозь кемпинг к отведенному нам месту, у меня складывается впечатление, что многие живут тут уже давно. Некоторые трейлеры раскрашены кокетливо, в бирюзовый цвет или в цвет старой розы. У кого-то возле дома палисадничек или же флагшток. А один житель ухитрился соорудить действующий фонтан. Маленький городок. Словом, я чувствую себя как будто дома. Настолько близко к дому, насколько это возможно для нас.
