– Что?! Ты надел на меня эту штуку, даже не зная, как её снять?!
– Ты сама её надела, – осторожно поправил рычащую сестру мальчик.
Обстановка накалялась. Младший Красивый осторожно взялся за обруч, пытаясь его приподнять. Глаша взвыла от боли! Рыжая домовая решила, что без её участия становится скучновато, и засучила рукава кофты, вытирая ладошки о скатерть.
– Чё, прям совсем не снимается? Ну ты это, подруга, не расстраивайся…
– Не расстраиваться?! – переспросила девушка, скорбно шмыгая носом. – Я что теперь, в этом обруче всю жизнь ходить буду?! У меня ещё экзамен через три дня! Я в этом в институт пойду по-вашему, да?!
– Нет-нет, за это время мы его точно как-нибудь снимем! – неуверенно протянул Егорка.
– Чего энто вы там снимать собрались, пираты-разбойнички? – внезапно прозвучал знакомый голос, и в кухне появился Гаврюша.
– Вот это. – Глаша Красивая устало ткнула пальцем в золотой обруч. – Вы знаете, как это снять?
Домовой часто заморгал, потом протёр грязными кулаками глаза и даже сощурился.
– Это… это чё же… как же… – невнятно пробормотал он и на некоторое время онемел, застыв столбом и держась за сердце. На лбу его выступили капельки пота.
– Гаврюша… – осторожно позвал Егор, но домовой не отзывался.
– Гаврила… как вас там по отчеству, Кузьмич, да?.. – буркнула Глаша.
Тишина.
– Эхех… – Аксютка накрутила на палец рыжий кудрявый локон, выбившийся из косички. – Эй, капитан Красивый, на вот, вилкой его, что ль, потыкай, а то кажется, что он походу вообще не дышит.
И вот тут Гаврюшу прорвало.
– Да это чё же!!! – закричал он, хватив об пол шапкой. – Да это как же!!! Это почему же!!! Да зачем же это так-то, а?!!
– Полностью согласна с поставленными вопросами, – хмуро отозвалась Глаша.
Но Гаврюша не обратил на неё внимания. Он подскочил к Егору и отвесил ему звонкий подзатыльник.
– Ты чё творишь-то?! Ты зачем всякую вещь чародейскую в дом-то тащишь?! Ты зачем её людям на головы напяливаешь?! Ты вообще чего-о?!
Егорка обиженно захныкал:
– Да мне… Сунь Укун дал…
– Прекрасный!!! – диким криком поправил его принципиальный домовой.
– Прекрасный… Сунь Укун… Сними, говорит… да сестре подари…
– Зачем?!
– Чтобы она вредной быть перестала-а…
На этот раз домовой сначала встал столбом, кусая губы, сжимая кулаки и краснея всё больше и больше, а потом не выдержал, влез на табуретку, взял со стола тарелку из-под колбасы и с маху шандарахнул её об пол! Розово-голубые осколки фарфора так и брызнули во все стороны! Только после этого к нему снова вернулся дар речи.
– Да ты как снял-то его?! С башки энтой обезьяньей как ты его снял-то?!
– Просто! – Напуганный Егор уже ревел белугой, утирая слёзы рукавом. – Он голову наклонил – снимай, говорит, если сможешь! Я и сня-я-ал…
– Кто тут за старшего? – Гаврюша вопросительно посмотрел на Глашу.
– Ну я, наверное. А что?
– Валерьянка, пустырник, корвалол, пион, мутный самогон, что есть – у меня нервы!!!
– А-а, – с пониманием протянула девушка. – У меня вот новопассит есть, чтобы на экзаменах не волноваться. Будете?
Она достала из кармана беленький блистер, в котором были упакованы десять таблеток. Домовой вырвал таблетки у неё из рук и съел их все, разгрызая, но не запивая.
– Вообще-то по одной надо… – заметила Глаша Красивая.
Гаврюша только махнул рукой.
– Так… – сказал он, уперев руки в боки и смотря в пустоту. – Значит, так… как… а вот так… Энту штуку надо срочно снять.
– Мы пробовали, – сообщил подуспокоившийся Егор, – но она не снимается. А ещё у Глаши голова болит.
– Конечно, болит!!! – вновь сорвался на крик Гаврюша. – Как же ей не болеть?! Волшебный обруч Гуаньинь на голову нацепить – энто не в шубку Снегурочки нарядиться! Ну-ка, несчастная, наклоняй голову! Может, у меня получится…
Домовой решительно засучил рукава и взялся за сверкающий обруч.
– Ща мы его заклинанием… пусть только попробует не слезть…
Железяка ржавая, круглая фигня,
Жёлтая, волшебная, бесишь ты меня!
На чужую голову влезла не спросясь,
Бижутерка чинская, ну-ка, живо слазь!
Хватит мучить девушку, господи прости,
Отпусти не-счаст-ну-ю,
От-пус-ти-и-и-и…
На последней ноте выли уже все. В общем, с заклинанием тоже не получилось. Глаша выпила таблетку от головной боли. Гаврюша сжевал ещё один блистер успокоительного. Вечно голодной Аксютке была нарезана очередная порция колбасы, чтоб просто не мешалась под ногами. Мальчик виновато стоял у стеночки, опустив глаза.
– Вот видишь, до чего ты всех довёл, Егорка Красивый? – уже чуть спокойнее выдохнул домовой. – Сестра таблетки от головы пьёт. Я на нервах, а когда у домового нервы – в доме разлад! А уж представить, что там в Китае Сунь Укун теперь вытворяет…
– А что он вытворяет? – заинтересованно вскинулся Егорка.
– Да всё что угодно! Он же не какая-нибудь там обезьянка, он – демон! Стихия! – Домовой наставительно поднял указательный палец вверх. – Он там всю Поднебесную разнесёт на бамбуковые щепки! Ты же видел, он и в обруче-то был слегка того… а без обруча – так ох…
– Кстати, мелкий, – резко опомнилась Глаша, – а когда ты видел этого… как там его? Это вообще кто? Ты что, был в Китае?!
– Был, меня Гаврюша водил, – признался мальчик.
– Без разрешения?! Без прививок?! – начала было заводиться Глаша, но вспомнила про обруч и поспешила успокоиться. – Ну ладно, ладно, только сними с меня эту штуку, мелкий, я тебе покажу, как в Китай бегать…
– Да, обоим нам покажи, – согласился домовой. – Да только как же его снять-то?..
Все дружно вздохнули, и на кухне повисла тишина, нарушаемая только чавкающей Аксюткой, с аппетитом жующей дармовую колбасу.
– Еюнда, товайищи! Я знаю, как снять обьюч, – неожиданно донеслось с подоконника.
– И как же? – Все в едином порыве обернулись к толстому баюну.
– Волшебный обьюч Цайя Обезьян снимется, если накоймить голодного кота «Дьюжбой»!
– Нет, это точно не поможет, – решили два домовых и Егор.
– Я бы не был так в этом увейен, товайищи!
– Да не поможет это, что вообще за глупости… – начала было возмущаться Глаша, но внезапно опомнилась. – Стоп. Это что? Кот? Кот разговаривает?! Он разговаривает!!!
– Ой, что, нелья? Пйостите, забыл… – растерянно мурлыкнул Маркс и тут же зевнул во всю пасть, изо всех сил притворяясь спящим.
