– А кто такой этот чэнсян? – спросила Аксютка.
– И зачем он выпустит летучих мышей? – поддержал девочку Егор.
Тем временем народ организованно поднимался на трибуны, вежливо занимая свои места. Золотой дракон так же спокойно и без толкотни подвёл нашу компанию к одной из трибун и усадил всех вместе на втором ряду.
– Чэнсян – это визирь-распорядитель, о юная госпожа Аксют Ка. И он выпустит в небо летучих мышей, чтобы пожелать всем счастья и удачи! Крылья летучих мышей по форме похожи на скипетр императора, Сына Неба. Поэтому они приносят всему миру счастье и благоденствие! Так написано в древних книгах.
После чего он попрощался со всеми, вежливо кланяясь мальчику и домовым. Ему нужно было время, чтоб подготовиться к своему собственному участию в церемонии. Золотой дракон спустился вниз, торопливо проталкиваясь через толпу поднимающихся на трибуны гостей.
– Гаврюша, а император точно придёт на открытие игр? – спросил Егорка.
Он немного заскучал и болтал ногами, сидя в большом плетёном бамбуковом кресле. Хорошо, что пирожок успел съесть, а то бы ещё и проголодался. А домовые никогда не позволяют ребёнку в доме голодать…
– А как же! Обязательно придёт, – заверил его Гаврюша. – И богиня ихняя придёт тоже.
– Какая богиня?
– Так Гуаньинь же! Та, которая сделала для Сунь Укуна тот самый золотой обруч, который ты подарил сестрице своей старшей. Вот у неё мы и попробуем узнать, как ту железяку снять.
– А-а… – с понимаем протянул Егор.
– Я Сунь Укун! – вдруг раздалось откуда-то сверху, и в кресло рядом с Егором впрыгнул взлохмаченный легендарный герой. – Кто здесь произнёс моё имя? Кто звал Прекрасного Царя Обезьян? Я тут! Хи-хи-хи!
– Да энто я случайно брякнул, – проворчал утомлённый домовой. – Не хулигань тут, а? Прыгаешь, шумишь, ещё сломаешь чего-нибудь.
– Хи-хи-хи! А вот Чжу Бацзэ уже сломался!
– Как это сломался? – не поняла Аксютка.
– Хи-хи-хи! – не в тему ответил Сунь Укун и, задрав левую ногу на уровень головы, шумно почесал свою пятку. Большего от него нельзя было добиться, он просто шёл вразнос…
А по лестнице уже тяжело поднимался грузный рыдающий демон-свинья. Он громко плакал в голос и даже грубо оттолкнул в сторону случайного немецкого журналиста, остановившегося на лестнице с карандашом и пухлым блокнотом и зарисовывающего общий вид стадиона. Чжу Бацзэ неуклюже плюхнулся в кресло рядом с Гаврюшей, всхлипнул и шумно высморкал пятачок.
– Ого, да он плачет, смотрите! – без всякого сочувствия, но зато с явным интересом сказала Аксютка и придвинулась поближе, чтобы лучше рассмотреть рыдающую свинью.
– Вот любопытная невежа! А ну, кыш отседова! – Домовой сердито цапнул девочку за локоть, отсаживая её подальше. – Никакого сочувствия! Бескультурье одно! Тута тебе не Курский вокзал, а приличное китайское общество!
– Хи-хи-хи! Приличное общество, хи-хи-хи?! Великая обезьяна, жирная свинья, два могучих духа дома и один прекрасный, но наивный ребёнок с волосами цвета рисовой шелухи и взглядом ясным, как небо! Это самое неприличное общество, хи-хи-хи!
Бородатый домовой ничего на это не ответил и обратился к рыдающему:
– Что произошло, Чжу Бацзэ, Свинья Познавшая Таланты? Какая беда нависла над тобой и заставила тебя лить слёзы?
– Хрю-хрю! – ответил демон-свин, вновь утирая рукавом слёзы. – Хрю-хрю, меня обманули! Мне не сказали! Хрю! Не пре-ду-пре-ди-ли-и-и…
– Да кто тебе чего не сказал? Ничего же не понятно, ты уж расскажи нам всё как есть, может, мы и поможем чем?!
– Не поможете, хрю! – горько возразил Чжу Бацзэ и, высморкавшись в свою же рубашку, продолжил слезоразлив, так что под креслом его быстренько набежала солидная лужа.
– А что тут рассказывать… – лениво зевнул Сунь Укун. – Наш свинский брат Чжу Бацзэ решил поучаствовать в борьбе сумо. Он отъедался ради этого всеми возможными продуктами. Никуда не ходил, ничего не делал, только ел, ел и ел, набивая пузо, чтобы стать самым необъятным и всех победить в сумо! Хи-хи-хи! Да только не знал брат Чжу Бацзэ, что на Великих играх борьбы сумо не будет. Не олимпийский вид спорта! Хи-хи-хи! Хи-хи-хи!
– А ты знал, хрю? Ты ведь знал! – проревел демон-свинья, размазывая кулаком слёзы по пухлым розовым щёчкам. – Знал и не сказал мне!
– Знал и не сказал, – преспокойно согласился наглый Царь Обезьян. – А зачем мне говорить? Это твой путь, брат. Ты должен был пройти его до конца. Кто я такой, чтобы останавливать тебя на пути, в конце которого ты научишься принимать неизбежное и, может быть, будешь ещё на один шаг ближе к просветлению?
– Сволочь, – тихо сказал кто-то. Явно не Егорка и не Гаврюша.
– Всё равно я буду бороться! Хрю! Столько цзиней наел, столько жира нарастил! Буду, хрю, бороться в другой борьбе! Вот просто из принципа, хрю-хрю, буду!
Он решительно спустился с трибуны по деревянной лестнице, скрипящей под его немалым весом, и исчез из виду.
Примерно в это же время, когда все уже расселись, в центр стадиона вышел сухой старый мужчина в нелепой шляпе и красном халате, расшитом зелёными стеблями растений и золотыми силуэтами овощей, и четырежды поклонился, поворачиваясь в каждую из четырёх сторон квадратного стадиона. Кажется, вот тут всё и начиналось…
– Смотри, Егорка, смотри! – быстро шепнул Гаврюша на ухо мальчику. – Энто и есть чэнсян, визирь китайский, а по-нашему он, стало быть, премьер-министр будет.
Двенадцать мальчиков, ровесников Егора, одетых в строгие белые костюмы, подпоясанные красными атласными лентами, подкатили к мужчине большую деревянную телегу с установленным на ней высоким ящиком, выкрашенным в красный цвет и украшенным золотыми изображениями летучих мышей. Тайна полная тайн, как понял капитан Красивый…
Тринадцатый мальчик, в руках которого была маленькая подушечка из зелёного атласа, низко поклонился чэнсяну. Чэнсян вытащил четыре золотых гвоздя, удерживающих крышку красного ящика, по одному укладывая их на зелёную подушечку, и одним движением распахнул ящик. В следующее мгновение с писком и громким хлопаньем кожистых крыльев в небо над стадионом вырвались летучие мыши!
Глава семнадцатая
Привет всей Москве от Прекрасного Царя Обезьян!
А в это самое время в доме в Маленьком Гнезде Глаша Красивая, торопливо стуча каблучками новых сапожек, спускалась по лестнице, выходя из подъезда. Она посильнее натянула шапку на брови, но уже через минуту шапка снова сползла вверх по скользкому волшебному обручу. Девушка остановилась и бессильно зарычала, бросив сумку на скамейку.
Без шапки было холодно. Да и обруч этот дурацкий, чего доброго, ещё примёрзнет ко лбу, заледенев на морозе. Что же делать? Глаша расстегнула дублёнку, сняла шарф и, набросив его на голову, как капюшон, побежала к метро.
