– Да, – согласился Гаврюша, почесав бороду. – А вот так до-олго ходить можно… Я ж вам сказал – бежать с факелом надо? Ваши-то зачем меня приглашали, если моих советов не слушают?
– У Поднебесной свой путь, свои традиции и свои скрепы, – пожав плечами, беспечно отозвался Царь Обезьян.
– Какие такие скрепы ещё?!
– Культурные, мастер Гав Рил.
Белый слон, сделав круг, передал факел мужчине в скромном голубом платье и красной шапочке с павлиньим пером, восседающему на белом олене.
– А это чё ещё за павлин? – спросил мальчик.
– Это красавчик Лу Син – бог чиновников и литературы. Он всегда ездит верхом на стройном олене Бай Лу. Ох и противный же он…
– Кто, чиновник или олень? – уточнила Аксютка.
– Да оба, любознательная юная гостья. Но твой учитель прав, так ещё долго будем ждать, пока огонь зажгут. А я не могу ждать. Я же Сунь Укун! Хи-хи-хи!
Царь Обезьян вскочил и побежал вниз, перепрыгивая через головы сидящих на трибунах людей. Выбежав на поле, он поскользнулся на траве, кубарем пролетев ещё несколько метров, выпрямился и, широко расставив ноги, словно гаишник, тормознул оленя. Бедное животное даже пикнуть не успело, как получило по ушам, а из рук чиновника от литературы был выхвачен факел. Причём даже не руками, а хвостом Прекрасного Сунь Укуна! Стадион замер…
– Это форменное безобразие, знаете ли, – тонким голоском прокомментировал Лу Син. – Я несколько удивлён, слегка изумлён, чуточку ошарашен, немного сражён и даже почти готов опешить перед таким вопиющим бескультурьем. Есть же правила! Грамматические, политические, этические, филологические, в конце концов…
– Хи-хи-хи!
Опомнившийся олень Бай Лу гневно заревел и замотал головой, пытаясь достать Царя Обезьян ветвистыми рогами. Но Сунь Укун, вновь перекатившись по полю вправо, уже подбежал к старому Шоу Лао и, быстро выхватив из его слабых рук сетку с персиками, помчался вперёд, туда, где, обвитая Золотым драконом, стояла огромная чаша. Золотой дракон распахнул свои янтарные глаза и смешно растопырил усы от удивления, но не успел ничего сделать. Царь Обезьян в длинном кульбите перелетел через него и, наступив одной ногой на край чаши, опустил в неё факел, зажигая олимпийский огонь.
– Хи-хи-хи!!! – счастливо смеялся он, по-обезьяньи стуча кулаками по груди.
Но на стадионе почему-то повисла нехорошая тишина. Никто из присутствующих не разделял его веселья, все молчали и ждали, что же будет дальше. И Сунь Укун не обманул ожиданий, он вновь высоко подпрыгнул и, шесть раз перевернувшись в воздухе, опустился на ноги перед трибуной, на которой с бесстрастным видом восседал Нефритовый император.
Лысый монах, стоявший рядом, яростно выдернул оставшийся волосок из уха и завопил:
– Что ты наделал, глупая обезьяна! Разве этому я учил тебя на пути просветления?!
– Учитель, да все просто устали ждать, пока эти медленные марафонцы зажгут огонь. Я не могу такое терпеть, я же – Сунь Укун!
– Ты сорвал вековую церемонию только потому, что не захотел ждать?! – окончательно побагровел монах. – Тупая, нетерпеливая скотина! Где твой обруч? Где волшебный обруч, дарованный тебе прекрасной Гуаньинь и усмиряющий твоё животное начало? Как ты посмел его снять? Как ты вообще посмел всё тут испортить?!
Царь Обезьян пристыженно опустил глаза, а потом вдруг…
– Хи-хи-хи! – рассмеялся он, открыл сетку Шоу Лао и мигом съел все три волшебных персика бессмертия, выплюнув косточки себе под ноги.
– Ты вновь устроил переполох, Сунь Укун, Царь Обезьян, – внезапно сказал Нефритовый император самым мягким и мелодичным голосом. – И это было… весело!
Император засмеялся, а вслед за ним дружно расхохотался весь стадион. Лысый монах так и остался стоять с раскрытым ртом, да и тьфу на него, он такой нудный…
Глава девятнадцатая
Про спортсменов, спорт и вообще…
Меж тем на квадратный стадион под национальную музыку стали выходить команды стран – участниц Китайской олимпиады. Кое-кого мальчик знал сам, остальных, перебивая друг дружку, ему подсказывали оба домовых. Первыми, разумеется, шли хозяева Поднебесной. Китай представлял своих лучших гимнастов, фехтовальщиков и силачей. Среди последних явно выделялся массивным пузом растолстевший демон-свин Чжу Бацзэ. Егорка даже помахал ему рукой, и тот счастливо хрюкнул в ответ. Ну, хоть кто-то его знает и понимает, пусть даже это простой ученик Духа Дома…
Следом прошла делегация спортсменов Древней Греции. Среди них выделялись всего двое – широкоплечий мужчина в львиной шкуре и невысокая девушка в короткой тунике, за плечами у неё был колчан со стрелами и золотой лук.
– Это борцы и стрелки?
– Поднимай выше, Егорка, энто ж сам Геракл с богиней Артемидой! Геракл-то дядька простой, без звезды в голове, а вот богиня – она опасная.
– Может застрелить из лука?
– Запросто! Ты энто, главное дело, не подсматривай, когда она в озере купается…
– А ты чё, подсматривал? – краснея, хихикнула Аксютка.
– Ещё чего, – так же сильно покраснел Гаврюша. – Я, поди, ещё жить хочу!
Капитан Красивый не очень понял, кто и зачем подсматривает за чужой тётенькой с луком и стрелами, но решил, что вопросы можно отложить и на потом. Сейчас по стадиону шла сборная команда Персии, а возглавлял её почему-то маленький мальчик в большой чалме, сползавшей ему на нос, и непомерно огромных восточных туфлях без задников.
– Маленький Мук!
– Угадал, Егорка, – хмыкнули домовые. – Энто ж первый бегун на целом свете! Пустыню Кара-Кум за полчаса перебегает, даже не вспотев…
Потом были спортсмены Италии, Германии, Финляндии, Швеции, Японии, и самым последним почётным парадом шла группа наших ребят. Впереди ехала печь, пыхая разноцветными дымами и щедро кидаясь в зрителей горячими пирожками. Кто поймал – обжёгся, но даже кто словил пирожком с капустой по лбу всё равно не обижались, а шумно аплодировали и восторженно делились размазанным пирожком с соседями. Среди наших спортсменов выделялись три богатыря в нарядных рубахах, свободных штанах и расписных сапогах, без всякого оружия и доспехов. А ещё большая группа совершенно мокрых длинноволосых девушек в длинных ночных рубашках.
– Это русалки, наверное?
– Ох, догада, опять угадал! Наша команда по синхронному плаванию, самые наилучшие. Ну и покрасивше, конечно, чем те же немки, толстые, пустомясые…
– Гаврюша, а кто этот нервный лысый дяденька, который кричал на Сунь Укуна?
– А энто, Егорка, учитель его, буддийский монах Сюаньцзань. Это он обруч золотой на обезьянью голову надел и обручем тем управлял, да и вообще учил Царя Обезьян всяческим премудростям. Да только не научил ничему, раз терпения Сунь Укун не имеет. Вот и стыдно ему перед императором и за себя, и за ученика своего бестолкового.
