А на трибуне напротив в белых одеждах сидела богиня Гуаньинь. Егор только сейчас увидел вокруг богини едва заметное розовое сияние.
– Хуань Лун! А почему вокруг Гуаньинь розовый свет? – наклонившись поближе к голове, прокричал он в ухо дракону.
– Потому, что она бессмертная! – перекрикивая ветер, ответил Золотой дракон. – У всех нас, бессмертных, разное свечение ауры. У меня золотое, у богини – розовое, как цветок лотоса! Она, кстати, ещё и пахнет лотосом. Может быть, ваш человеческий нос не чувствует тонкого изящества этого запаха, но мы, бессмертные, а также ещё демоны, такие как, допустим, Сунь Укун, остро чувствуем запах богини, так же как запах самых ароматных цветов!
Дракон плавно обогнул облако и опустился пониже.
– Поднимись выше, Хуань Лун! – крикнула Аксютка, держась за Егора. – Там красивые горы на горизонте, я хочу на них посмотреть!
– В другой раз, госпожа Аксют Ка! – с заметным сожалением в голосе возразил дракон. – Я увидел блеск круглых кусков золота, перемещающихся за трибунами. Наверняка это и есть наши медали! Нам нужно опуститься пониже и посмотреть, кто их несёт и куда, чтобы задержать злодеев!
– Ну, вот блин! – разочарованно проворчала домовая. – Ладно! Тогда задай им кайенского перцу, Золотой дракон!
– Держитесь крепче! – предупредил Хуань Лун и стрелой полетел вниз, на видимый только ему блеск золотых медалей.
У Егора даже закружилась голова от такого быстрого приближения земли. Он зажмурился, покрепче ухватился за длинные золотые волосы на шее дракона и постарался глубоко дышать. Золотой дракон, сурово сведя брови, стремительно нёсся вниз. И лишь рыжая домовая весело кричала и визжала, поскольку её всё происходящее только забавляло.
Когда Егор открыл глаза, они уже ровно летели над землёй за территорией стадиона так низко, что кусты щекотали мальчику пятки. Беспокойно оглядываясь, от них бежали два странных типа в спортивных костюмах адидас и большущих кепках, держа мешки на спинах. Хуань Лун даже умудрился цапнуть зубами одного за головной убор, но вор вырвался и скрылся за углом квадратного стадиона. Дракон с раздражением выплюнул кепку на землю и, окончательно приземлившись, нырнул за угол, смешно перебирая короткими ножками.
А за углом, прижав преступников к стене, мохнатый белый демон Ша Сэнь, шепелявя и брызгая ядовитой слюной, угрожающе скалил кое-как держащиеся во рту пластмассовые зубы.
– Вах, какой страшный зубы у белый демон! Памагите, генацвале! Спасите нас! – взвыл высокий преступник.
– Ми больше савсем не будем, э-э?! – пообещал тот, что пониже ростом.
– Ша Сэнь, не ешь их, пожалуйста, – тут же вступился за грабителей добрый Егорка.
– Пошему эта? Я осень голоден, хосю кусать!
– Не, чё, норм. Хочешь съесть – съешь, мне не жалко!..
Преступники изменились в лице.
– …Но только тебе вроде новые зубы нужны были? – задумчиво протянула рыжая домовая. – Ща наш старшой Гаврюшка как раз переговоры ведёт с вашей богиней. Сдадим ей воришек и медали, считай, что зубья у тебя в кармане.
– Сасем они мне ф камане? Они мне во лту нусны!
– Вот к словам не надо цепляться, а?
– Уважаемые воры, – вновь взял слово капитан Красивый, – пожалуйста, пойдёмте с нами. Нам надо медали вернуть, а то меня дома мама с папой ждут, и бабушка волноваться будет.
– Вах, как гаварыт? – едва не прослезились оба. – Харошый малчык! Родителей уважает, бабушка помнит, э-э-э… Пайдём!
Через несколько минут, убедившись, что в мешках складированы именно украденные медали, друзья повели задержанных преступников обратно на стадион. Рыжая домовая, снова забравшись на спину Золотого дракона, придерживала два тяжёлых мешка с медалями и приветственно махала ручкой шумящим трибунам. Егор Красивый тоже хотел было сесть на демона Ша Сэня, но потом всё-таки решил пройтись пешком. Зато впереди всех!
Перед трибуной императора их уже ждали волнующийся Гаврюша, лысый монах Сюаньцзань и вечно хихикающий Царь Обезьян. Нервный монах раздражённо посматривал на него, но ругаться вслух при Нефритовом императоре и бессмертной богине на этот раз постеснялся, строго сжав губы в тонкую ниточку. Предательский кот Маркс самым бесстыжим образом дрых у ног императора на толстой шёлковой подушке, расшитой золотыми нитями. Ворованные медали ничем не волновали его безмятежного сна…
– Кто эти крестьяне с носами, подобными кривым бананам, и заросшие шерстью так, словно их не родила белолицая красавица с шёлковыми волосами, а связала кривыми деревянными спицами старая мать их матери, лицо которой, почерневшее от яркого солнца, было сморщенным, как подсохший финик? – искренне удивившись, спросил император.
– А энто и есть те злыдни, что медальки ваши украли и хотели спортсменов без наград оставить, – охотно пояснил Гаврюша. – Грузины, поди, да?
– Грузыны, – не смущаясь, подтвердил криминальный дуэт. – Я Гоги, а он Магоги. Гамарджоба!
– Негодяи! Отступники! Будды на вас нет! Как посмели вы так поступить?! Как рискнули вы бросить тень позора на Поднебесную?! – наконец найдя выход своим отрицательным эмоциям, вскрикнул Сюаньцзань, потрясая кулаками.
– А эта не мы! – нагло заявил один из арестованных.
– Как это не вы?
– Как не вы-то?! – возмутился домовой. – Вон и мешки с медалями, которые вы украли! Чего ж вы теперь отпираетесь?
– Гаврюша! Это они! Я сам видел! – твёрдо заявил Егорка Красивый.
– Они-они, – громко подтвердила рыжая домовая. – Мы за ними на Хуань Луне летели, а потом ещё и по земле тащились. Вон, все ноги об траву изодрала, щиплет теперь.
Она задрала вверх правую ногу, показав мелкие царапины. Нефритовый император сочувственно покачал головой, бусы на его шляпе сердито звенели.
– Не мы эта! – гордо задрав нос выше козырька кепки, упёрся высокий преступник. – Скажи ему, Гоги. – Он толкнул плечом своего товарища.
– И скажу, Магоги, пряма в лицо скажу, – отозвался низенький Гоги. – Вот с этим батоно, каторый весь в зелёный, гаварить буду. Он тут самый главный, уважаемый человек! С женщиной не буду гаварить! Я же мужчина, э-э-э…
Весь стадион замер в неслабом шоке.
А ничего не понимающий в китайской иерархии горбоносый вор в большой кепке продолжал подписывать смертный приговор себе и товарищу.
– Нос у неё как пуговица. Вот у меня нармальный нос, да! Глаза маленькие, как два дырка. Брови – две! У красивый женщина одна бровь, э-э! С таким страшным женщином нэльзя гаварить, я потом ночью плохо спать буду. С табой буду гаварить, уважаемый, – обратился он к Нефритовому императору. – Слушай сюда, батоно, кароче, такой дело…
Возмущённая и оскорблённая богиня превратилась в грозовое облачко и нависла над грузинами, в одно мгновение облив их дождём. Недовольный Гоги фыркнул и чихнул.
