– Измена?! – попытался возмутиться домовой, изумлённо оглядываясь по сторонам.
– Вся власть найоду! Тьфу! Вся власть Къясивым! – крикнул из-под стола кот, прикрывшийся скатившимся чайным блюдцем как каской.
– Это кто опять тут глупости говорит? – уже всерьёз разбушевалась бабушка. – Опять на котика моего умненького свалите? А только пока вас, Гаврила Кузьмич, не было, кот мой молчал! Говори, Валентин, слышал ты, как Марксик наш разговаривает, пока домовой в отсутствии был? – Бабушка сурово посмотрела на Вал Валыча.
– Молчал наш кот. Мяукал и то через раз. – Он осторожно обошёл стол и обнял за плечи маму Александру Александровну, которая так и застыла, стоя в горе над разбитой вазочкой.
– Ах, вот, значит, как?! Все на одного, стало быть, да? – уже немного успокоившись, запыхтел Гаврюша. Выглядел он грозно и комично – тулуп нараспашку, рубаха-косоворотка грязная, да ещё и заправлена только наполовину. Всклокоченные волосы торчат во все стороны, мохнатые брови похожи на мокрых дворняг, а нос баклажаново-красный от обиды. Жуткое зрелище…
Егорка вдруг невольно отметил, как же похож Гаврюша на их новую гостью – оба грязные, лохматые, рыжие, маленькие и даже сердятся одинаково. Младший Красивый звонко засмеялся, облокотившись на стол.
– Смешно тебе, да?! Пока я важными делами занят, мирового масштаба мероприятие готовлю, ты себе уже новую подружку нашёл?! А ну, локти со стола убери!
Гаврюша затопал ногами и вдруг пустил слезинку из правого глаза. А потом из левого. Но вовремя опомнился, вытер глаза засаленным рукавом и снова принял самый суровый вид.
– Вы на наших детей не кричите, Гаврила… как вас по отчеству? – снова встрял папа.
– На ваших детей?! Да вы чего?! Энта вон нахлебница что, тоже теперь ваш ребёнок, что ли? – Он показал пальцем на Аксютку, выглядывающую из-за ноги бабушки Светланы Васильевны. – Вы всерьёз или как ли?! Может, и меня ещё усыновите до кучи?
– Ох, а давайте все пить чай, – вздохнув, предложила мама. – Кружек у нас хватит, а то, что вазочка разбилась, так это ерунда. У нашей бабушки таких вазочек ещё штук десять есть.
– Не десять, а семь! Теперь уже шесть, – поправила её Светлана Васильевна.
– Целых шесть вазочек! – присвистнула мама, достав веник из шкафчика под раковиной и заметая осколки вазочки вместе с фантиками от конфет.
Глядя на её хозяйственность, Гаврюша не смог удержаться и даже помог ей сложить грязную скатерть.
Уже через несколько минут все молча пили чай. Домовых рассадили по разные стороны стола – Гаврюша, как всегда, сел рядом с Егором, с другой стороны его держала под контролем бдительная бабушка, а Аксютка была принята под опеку Александры Александровны и Вал Валыча, который то и дело подсовывал ей конфетку, сахар-рафинад или цветные кусочки мармелада.
– Что же вы, Гаврюша, так нервничаете? – первой взяла слово мама Красивая, расправляя пальцами складку на новой скатерти. – Раскричались, посуду побили. Да и ногами по столу ходить – очень плохой поступок. Чему это ребёнка учит?
Успокоившийся было Гаврюша опять раскраснелся и грозно засопел.
– Нет, вы не подумайте, я вас ругать не собираюсь! – вовремя успела добавить мама. – Только вот хотелось бы разобраться, в чём проблема и почему вы так настроены против этой девочки?
– Да, – поддержал жену Вал Валыч. – Действительно, какая разница? Ну был у нас один домовой, а будет два. Одна голова хорошо, а…
– Та патамушта ныйзя так! – с набитым ртом возразила Аксютка и потянулась за мармеладкой. – Ни фо фравилам!
– Ну, может, по вашим домовским правилам так и нельзя, – мама тихонько хлопнула ладонью по столу, – а у нас в семье будет так! Не на улицу же тебе идти. Куда ты, кстати, идти-то собиралась, если бы смогла исчезнуть?
Аксютка пожала плечами:
– Не знаю. В Москве я дома подходящего не нашла – чтоб без домового и люди приличные. На площадь трёх вокзалов бы переместилась, наверное. Пожила бы там пару дней. Там норм. Всегда можно хот-дог у зазевавшегося пассажира свистнуть или от крошки-картошки кусок откусить в ресторанном дворике. Она ж всё равно огроменная-я. – Девочка широко развела руки в стороны, показывая огроменность картошки. – Редко кто замечает. Ну на крайняк можно крошки у голубей поотнимать, они всё равно такие медлительные… Увидят крошку, сначала головой повертят, потом топают к ней своими лапками и шеей так смешно дрыгают взад-вперёд. Пока добегут – я её цап, и меня след простыл!
– Да ты прям почётная бомжиха… – съязвил Гаврюша и уставился в кружку с чаем.
– Во-от, – продолжила домовая, не обращая на него никакого внимания. – А через денёк-другой, глядишь, проскочила бы в какой-нить поезд и поехала в другой город. В поезде тоже и поесть можно, и поспать под полкой, главное невидимость сохранять. А потом приметить какого-нибудь пассажира и с ним сойти, проследить за ним до самого дома, вдруг у него домового нет? Ну а если есть, то по городу поскитаться, других хозяев поискать-поискать, ну и в другой город катить, потому что с хозяевами щас напряжёнка.
– Да какая напряжёнка? – не вытерпел Гаврюша. – Чё ты врёшь-то?! Пошла в контору домовскую, диплом показала, и тебе враз адрес квартиры выдали, где домовой нужон!
– Диплом? А сам-то ты, Гаврюша умный-добрый-хороший, диплом в конторе показывал, прежде чем сюда попасть? А может, нам всем свой диплом покажешь? – в свою очередь съязвила Аксютка, вытерла руки об салфетку и заправила под косынку выбившуюся прядь оранжевых волос.
– Так я же… – Гаврюша запнулся, помолчал с полминуты, а потом догадался: – Так ты чё, сколопендра рыжая, ещё и без образования домовского?!
– А вот ты прям с образованием?! – вспыхнула домовая, указывая на него пальцем. – Мне Егорка всё рассказал! И что из школы тебя выгнали, и что старый дед Кондратий за тобой охотится, изловить тебя мечтает!
– Заложил, значит, друга верного?
Гаврюша схватил было Егора за воротник рубашки, но бабушка вернула его на место, просто взяв обеими руками за талию и усадив на табуретку.
– Минуточку, а может, мы вот тоже послушать хотим, кто такой дед Кондратий? – заинтересовался папа Вал Валыч.
– Да чё тут слушать, – неохотно ответил домовой, утыкаясь носом в кружку с остывшим чаем. – Инспектор энто чародейский. Не закончивших чародейскую школу вылавливает. Таких вот, как она, – указал он пальцем на Аксютку.
– И таких, как ты, – добавила девочка, широко улыбаясь.
Кажется, в шахматах это называется пат. Да?
В общем, на коротком семейном совете – трое Красивых, плюс бабушка, плюс кот Маркс (минус Глаша, но она всё равно была занята подготовкой к экзаменам) против одного мнения Гаврюши – было решено временно оставить Аксютку дома. Решающим было мнение Егора, объявившего, что благородные пираты никогда не бросают невинных девиц в беде. Кто бы с ним поспорил, а?
