Она казалась ему такой большой и надежной, когда сажала его маленького на колени и целовала в макушку. Теперь, когда он вырос, она кажется ему маленькой и хрупкой. Она уезжает в командировку, даже просто уходит на работу, а он боится — вдруг с ней что-нибудь случится, вдруг она не вернется!
Так получилось, и не важно теперь, кто в этом виноват, что появился в их семье Кузя. Был момент, когда Тимур по-настоящему ненавидел своего названного брата, с которым ему пришлось делить свою маму. Тимке так сильно хотелось его побить! Останавливало лишь сознание, что это он сам притащил Кузьку, это он сам обещал любить его и о нем заботиться. Но мама-то не обещала! Зачем она тогда его любит?
Потом он стал понимать, что вовсе не важно, что именно он притащил Кузю, ведь ничто не мешало маме не принять его в их семью. Она могла просто закрыть глаза на все, что происходило с маленьким Ярочкиным. Сходила бы по инстанциям, выполнила свой гражданский долг и отдала бы Кузьку назад или там в детский дом. Но мама приняла его и воспитывала так же, как и самого Тимку, с любовью и справедливой строгостью.
Теперь, когда они выросли, Тимке стало понятно, что мама сама выбрала эту жизнь, это она приняла решение иметь не одного сына, а двух. И когда он это понял, ему стало легко любить Кузю.
Почему мама так и не вышла больше замуж? Очень долго Тимке не давала покоя мысль, что из-за них, из-за детей. Она посвятила свою жизнь им и отказалась от собственного счастья. Сам Тимка никогда не страдал от отсутствия отца и не хотел отчима, но ради мамы он бы все стерпел. А потом он случайно услышал, как бабушка спросила о том же маму.
— Не жалеешь?
— А о чем мне жалеть? — удивилась мама. — Мужским вниманием я не обижена, так что как женщина я вполне состоялась. Мне просто удалось то, о чем мечтают многие женщины: развести семью и любовь. Дети — это моя семья, какой быть моей любви, я решаю сама. Мне еще ни разу не встретился человек, в котором я была бы уверена, что он подарит счастье и мне, и моим детям. В мужчине, за которого я захотела бы выйти замуж, должно сочетаться так много разных качеств, что найти его ой как непросто! Пока я такого не встречала, но мне еще не так много лет, чтобы перестать искать.
Она и здесь сама все решала и, похоже, была довольна своим решением.
Чем помочь маме в этой странной истории с потерянными документами, Тимур не знал, но отчаянно хотел помочь. А она уехала, не взяла его с собой. Конечно, не взяла, она считает его еще маленьким. А что он может сделать здесь? Он может поговорить с отцом, рассказать ему все и попросить защитить маму, пусть даже против ее воли. Отец поймет. Это странно, но Тимуру казалось, что отец поймет его даже лучше, чем мама.
41
Тимур, проводив мать и чуть устыдившись своего внезапного порыва, умылся холодной водой и понял: спать он действительно больше не хочет.
Из окна кухни, выходившего на восток, было видно, что солнце еще только собирается зябко выглянуть из-под одеяла дальнего леса. Ну, что можно делать в такое время в воскресный день? Только одно: ловить рыбу.
Он вытащил старую Кузькину куртку и свою фуфайку, резиновые сапоги и удочки в брезентовом длинном чехле. Бросил в пакет хлеб, круг краковской колбасы, насыпал в термос заварки, сахару и кураги, залил все кипятком. И, только собрав и приготовив все, пошел будить Кузьку.
Кузя совершенно ничего не соображал, но Тимке он верил: раз тот велит вставать, значит, надо вставать. Он послушно влез в старые спортивные штаны, позволил надеть на себя свитер. Но, как только Тимка отвернулся, снова завалился на подушку.
Наконец, сонный Кузя был полностью одет и сидел на банкетке в прихожей. Нежно обняв удочки, он пытался уснуть, пристроившись к чехлу щекой.
Тимур критически оглядел брата и понял, что велосипед с пятого этажа тот не стащит, рухнет на лестнице и перебудит весь подъезд. Пришлось нести свой, а потом возвращаться еще и за Кузькиным великом.
Уже во дворе, тупо глядя на стального коня, Кузя потряс головой и недоуменно уставился на Тимура.
— Это мы куда?
— На рыбалку, — ответил брат, закрепляя рюкзак на багажнике.
— А в школу?
— Сегодня воскресенье.
Недоумение на Кузином лице сменилось возмущением.
— У, ты изверг! — протянул он. — Я спать же хочу!
— Там доспишь.
— Там холодно и мокро… — канючил Кузя, но Тимур, не слушая его, уже поехал вперед. Пришлось садиться в седло и тащиться следом.
Через двадцать минут они уже были на дальнем карьере, носившем в народе неоригинальное название — Большой. Еще не тронутая занимающимся рассветом густая торфяная бездонь масляно блестела. Лишь иногда почти беззвучно прокатывались по глянцевой глади круглые карасиные всплески. Дышалось легко, и сырой воздух весенним холодом гнал прочь остатки сна.
Кузя сладко потянулся и улыбнулся, так, без причины, торфяной воде и просыпавшемуся солнцу.
Глухая ватная тишина нарушалась только ранними птицами, а где-то, очень далеко, шумела ферма.
Ребята собрали удочки, выправили грузилами нужную для этой заводи глубину спуска. Тимур встал на упавший в воду ствол березы, а Кузя выстрогал ножиком из ветки рогатину и полез пристраивать свою снасть в болотную топь берега. Он не очень любил стоять с удочкой в руках и терпеливо смотреть на неподвижный поплавок. Ставил ее на берегу, а сам бегал за хворостом, жег костер и изредка поглядывал на красную шапочку поплавка. Иногда ему везло, и оказывалось, что глупая рыба давно уже неистово макает поплавок в воду. Но чаще рыбья мелочь объедала червя, и на пустой крючок, естественно, ничего не ловилось. На рыбалке Кузю Ярочкина увлекало все, кроме рыбы.
Тимур стоял на своем бревне неподвижно, как статуя. Лишь изредка он перебрасывал удочку: проверял наживку и гибким сильным движением снова отправлял крючок в воду.
— Смотри, опять в болото не свались, — предостерег он Кузю.
— И хорошо, простужусь и на контрольные заболею, — захихикал тот. — Помнишь, дедушка рассказывал, как он в октябре купался в этих карьерах, чтобы на контрольную заболеть. И не заболел.
— Не заболел, — согласился Тимур, — только всю жизнь слышит плохо.
— Ну, нет, это у него наследственное, бабушка Шура, его мама, тоже плохо слышала.
Удивительно, подумалось Тимуру, как сложилась жизнь, вот Кузя говорит про дедушку, а ведь это его, Тимкин, дед. А его родной дед до Кузиного рождения не дожил, умер на зоне от туберкулеза, кто-то когда-то рассказывал.
А говорят еще, что яблочко от яблоньки недалеко падает! Вот оно, яблочко. Нормальное, наливное, еще зеленое, но без единой червоточинки. А где эта паршивая гнилая яблонька? Давно в труху превратилась да уж поди и с лица земли сгинула. А Кузька — нормальный пацан вырос. Далеко откатилось яблочко.
