— Убийца! — взвизгнул он.
Конвойный подхватил его под локоть и толкнул вперед. Маша совершенно растерялась.
— Что это с ним? — спросила она Остапа.
Шульман пожал плечами.
— Экспертиза на вменяемость проводилась? — спросил мужчина в белом халате, выходя из кабинета.
— А? Д-да, — ответил ему Остап. — Признан вменяемым.
— Что это было? — спросила у врача Маша. — Эпилептический припадок?
— Нет. Его что-то очень напугало. Он все время говорит… У вас был с собой какой-то прибор?
— У меня диктофон выпал, — Маша вытащила злосчастную коробочку из сумки. — В это время разговор шел о медицинском приборе, для которого Навицкий писал программу. Это его, по-моему, очень взволновало.
— Тогда понятно, — кивнул врач. — Диктофон, прибор… Он спроецировал ваш разговор на это малозначительное событие. Это бывает у легковозбудимых пациентов. Тем более тюрьма, стресс… Ну, всего доброго.
Врач ушел. Остап взял у Маши диктофон и повертел его в руках.
— Старье какое-то.
— Старье, — согласилась Маша. О том, что она делала запись для Клинского, Маша решила не говорить, а то еще Остап вспомнит про тайну следствия и кассету отберет.
— У тебя когда день рождения? — вдруг спросил Шульман.
— Первого сентября, а что?
— Ничего. Просто я знаю, что тебе подарить.
56
С поездом на этот раз повезло, Маша ехала в купе до Ярославля одна и в девять вечера была уже дома. Встретил ее Кузя, очень удивился и даже немного испугался, бросился наводить порядок, распихивая свитера в шкафы, а тапки и носки — под кресла.
— Теть Маш, а что случилось-то?
— Ничего не случилось. Вас вот захотелось проверить, не навели ли девиц…
Кузя прыснул со смеху и зашипел в сторону дивана:
— Девки, отползай по одной, курево и ширево с собой тащите!..
— Покушать дадите? — спросила Маша.
— Дадим! — радостно сообщил Кузя и бросился на кухню.
За дверью ванной послышался грохот падающих с полки флаконов, и через минуту показался Тимка с мокрыми волосами и полотенцем на чреслах.
— О! Мама приехала! Мам, там небольшой погром случился, но я не виноват, — Тимур с высоты своего роста тщетно пытался прикинуться мышонком.
— Ага, а кто виноват? — проворчала Маша, разглядывая бутылочки и баночки, которые сын кое-как порассовал на полки. — Слон-переросток в посудной лавке!
— А вот нечего посудную лавку в ванной устраивать, — съязвил Тимур, ретируясь в комнату.
Маша усмехнулась:
— Вот в наказанье в следующей жизни ты будешь женщиной.
— Не-а, мне воздастся за мучения: я вырасту большой и куплю огромный дом с тремя ванными!
— Ну и?..
— Ну и твоя будет самая дальняя, чтоб глаза мои ее не видели!
Маша со смехом запустила в него кремом для рук. Тюбик ударился о мгновенно захлопнувшуюся дверь.
— Что за шум, а драки нету? — из кухни вышел Кузя с пластиковой лопаточкой в руке. — Теть Маш, а у нас мука кончилась, я последнюю на блины извел.
— Так купите, в чем вопрос? Или вы хотите, чтобы слабая женщина ее на себе тащила прямо из Москвы?
— Кстати, о птичках, теть Маша, а почему ты машину не купишь? У нас что, денег совсем мало?
Маша удивленно подняла брови:
— Что это ты решил меня за руль посадить?
— Кого посадить — не важно, но ведь права только у тебя. Нам с Тимкой пока не дают.
— А кому нужна машина?
— Тебе.
— Да что ты говоришь! — усмехнулась Маша. — И зачем?
— Как это? На работу ездить, за продуктами… И вообще, нас возить.
— Угу, вас возить, делать мне больше нечего.
— Но ты же журналист! Тебя же, как говорится, ноги кормят!
— Так не колеса же. У фотографа машина есть, если работа со съемкой, так он меня и довезет. А если без съемки, так я быстрее на маршрутке доеду. Кузь, ты вот только представь: утром мне надо будет встать на час раньше, пойти на стоянку или в гараж. Ехать на работу, искать в центре города место для парковки, вечером — снова на стоянку. Мало того, что за саму машину надо кучу денег отдать, так еще бензин, техосмотры, ремонты, штрафы… Фигушки!
Кузя не сдавался:
— Зато по магазинам ездить удобно, по рынкам. В лес можно за грибами, на рыбалку.
— Кузь, вот когда вы с Тимкой были маленькими, мы штурмовали автобусы так, что люди порой под колеса улетали. У нас один сотрудник из дверей на полном ходу вывалился, ногу сломал. А бабушкиной подруге вообще бедро колесом раздробило. Вот тогда, я понимаю, актуально было машину иметь, да только денег таких не было. А сейчас от нашей остановки в любой конец города маршрутки идут, мы еще выбираем, какая посвободней, чтоб сидеть, а не стоять. А на сэкономленные деньги я такси найму, чтоб те же продукты привезти.
— А на рыбалку?..
— А на рыбалку, Кузенька, надо на велосипеде ездить, для здоровья полезно. Да и жирно будет — вас на машине до озера везти, чтоб вы двух подлещиков поймали.
— Зануда ты, теть Маш. Я ж о тебе забочусь. Ты представь: выходишь ты из редакции в норковом манто на шпильках, садишься в какой-нибудь «форд-фокус»…
— Да-а?! Ну ты оптимист! У меня из норковых манто только пуховик. Водить на шпильках неудобно, ходить, кстати, тоже. А денег на «форд» все равно не хватит, разве что на «Жигули», да и то старые.
— Но ведь можно вот хоть у Тимкиного отца попросить!
Маша внезапно разозлилась:
— Вот что, милый мой, уж больно ты горазд чужие деньги считать! Тебе не поваром надо быть, а бухгалтером.
— А что я такого сказал?
— Да ничего! Только пока я в этой семье взрослый человек, я эти деньги зарабатываю. И я буду решать, куда их тратить и у кого их просить, ясно?
— Началось! — взвился Кузя. — Ты еще давай скажи, что я твой хлеб ем. Или вон, как Сонька, что деньги надо отрабатывать!
— Кузя…
— Что — Кузя? Я уже семнадцать лет Кузя!
— Остынь, а? И с каких это пор ты Софью Николаевну Сонькой зовешь?
— А с тех самых пор… — по инерции проорал Кузьма и тут же осекся. — Ты же тоже своего начальника Валерой за глаза называешь.
— Ты меня с собой не ровняй.
— Где уж мне! — прошипел парень.
— Кузя, все, хватит, — взмолилась Маша. — Достал уже!
— Да я всех достал!
Кузя влетел в кухню и хлопнул дверью.
