Придумала такое определение не сама принцесса — подслушала у одного из федералов, вложенной иронии не заметила и название ей понравилось.
Впрочем, всем сухопутным силами ещё предстояло добраться до Дорпата, а первой из войск федерально-имперской коалиции выступила русская авиация. Кстати, в среде российских военных данную коалицию вошло в моду именовать не иначе как ФИАр (федерально-имперская армия), загадочно хмыкать и украдкой рисовать загадочные для имперского (и высшего командного) глаза аббревиатуры F.I.AR.
Но участие авиации на первом этапе оказалось довольно ограниченным — аэродром в Надежде уже вовсю осваивали, но там планировалось разместить только «супер тукано» и вертолёты, а истребители-бомбардировщики и штурмовики от Китежа до северных границ Империи доставали только с подвесными баками. Однако применять эти машины РФ жадничала, потому как перебрасывали их, предполагая столкновения с мощной боевой магией, а немного прояснив ситуацию, стали держать лишь на всякий пожарный случай, предпочитая не тратить зря моторесурс.
Предполагающиеся же в качестве основной рабочей машины «супер тукано» ещё только осваивались пилотами. Да, вместе с ними у Росгвардии выдернули и какое-то количество обученных экипажей (целый один в количестве двух человек), но требовалось иметь хотя бы двойной комплект пилотов. Дело облегчалось тем, что «супер тукано» был не только лёгким противопартизанским штурмовиком, но и в первую очередь учебно-боевым самолётом.
Причём так сложилось, что осваивающие «тукано» пилоты поголовно оказались старше основного лётного состава, и речь тут даже не о трёхсотлетней волшебной лисе Нарсиваль. Просто для их пилотирования решено было привлечь с материка боевых лётчиков, которых планировали уволить из рядов ВКС по причине предельно допустимого возраста. Для пилотирования тяжёлых реактивных самолётов они действительно не подходили, зато вот для дозвуковых лёгких штурмовиков их сочли вполне годными.
Вертолётная группировка в Надежде уже была развёрнута, но их опять же пока не применяли — расстояние до противника всё-таки было великовато. Поэтому вертолётчики больше занимались набором опыта в полетах по малознакомой местности, а кое-кому вообще пришлось осваивать новые машины. Ничего выдающегося, на самом деле — всего лишь «изъятые» из гражданской авиации лёгкие «еврокоптеры», которые предполагалось использоваться для транспортировки небольших боевых групп. В условиях, когда один пехотинец с автоматом, как минимум, ровнялся сотне местных солдат, даже пятёрка солдат могла стать достаточно серьёзной силой.
Так что первый удар по Орде нанесли не самолёты или вертолёты, а беспилотники.
Новейшими «кречетами»
[8] на Светлояре пока что даже не пахло, так что в дело вступили чуть менее новые «фламинго»
[9]. В Китеже базировалось целых три машины, две из которых помимо разведывательной аппаратуры были оперативно вооружены парой ФАБ-250.
Однако первый удар оказался не слишком эффективен, ведь Орда продолжала продвигаться на юг мелкими отрядами. Беспилотники проредили четыре отряда, уничтожив до двух сотен диких, но чаще пары вылетов за сутки делать не могли, не говоря уже о том, что тяжёлые разведчики были нужнее по основному профилю.
Поэтому бомбы заменили на два контейнера УПК-23-250 со спаренными 23-миллиметровыми пушками и перешли к тактике разведки и попутного беспокоящего огня по выявленным крупным скоплениям врага. Такой подход оказался более оправданным. Теперь беспилотниками сначала собирали разведданные, а затем по ситуации атаковали, не опасаясь зря потратить боекомплект.
Точнее самих-то бомб было не жалко — на складах того же Анклава их была масса. А бомбы сороковых-пятидесятых от годов от современных отличались лишь тем, что подвешивались на три «ушка», а не на два и потому с ними требовалось провести отработанную ещё со времён Афганской войны операцию — надпилить лишнее «ухо» и сбить кувалдой. Но вот потратить обе бомбы и затем столкнуться с хорошей целью, которую было нечем атаковать, было весьма неприятно. Пушечно-пулемётный огонь в этой связи смотрелся куда привлекательнее — выпустил полсотни снарядов, потом ещё полсотни, и ещё, и ещё.
Сначала предполагали взять стандартную вертолётную ГУВ с тремя четырёхствольными пулемётами — одним ЯкБ калибра 12,7 миллиметров и двумя ГШГ калибра 7,62 миллиметров, рассчитывая на повышенную плотность огня, но затем от подобной идеи отказались. Из-за бешеной скорострельности эти три пожирателя патронов, лишь по недоразумению названных пулемётами, имели боезапас от силы на полминуты огня, а одна только пустая ГУВ весила больше снаряжённой УПК-23-250. Попытки как-то облегчить гондолу, путём изъятия части вооружения также успехом не увенчались. Да к тому же ещё и в процессе необъяснимо исчез один ГШГ, а в разведбатальоне столь же необъяснимо пулемёт точно такой же модели откуда-то появился.
Разборку двух сержантов и одного прапорщика аэродромной службы со старшиной разведчиков как раз застал лейтенант Коваль, шагавший с рюкзаком за спиной к новому месту службы.
После некоторого обдумывания, Георгий предложение Вяземского о переводе всё-таки принял. Если для артиллерии и правда целей было немного, то вот разведчики явно на Светлояре обосновались плотно и надолго, будучи всё время при деле. А это означало, что…
— Да идите вы на фиг, мой это пулемёт! — старшина Новиков казался оскорблённым и возмущённым до глубины старшинской души. — Да если хотите знать, болезные, то он у меня был с самого сотворения мира! Что, профукали имущество и решили самого богатого в округе раскулачить? А вот это видели?!
Однако вместо фигуры из трёх пальцев старшина продемонстрировал комплект из трёх документов — книгу учёта вооружения и военной техники, ведомость и опись имущества в оружейной комнате.
— Вы смотрите, смотрите! — продолжал бушевать Новиков. — Там всё написано!
— А чего это опись тёплая, будто только напечатанная? — едва ли не на автомате выдавил явно обалдевший от такого напора прапорщик.
— Да потому что я её от сердца оторвал, вот почему!
— Слушай, разведка, ну откуда у тебя четырёхствольный авиационный пулемёт может взяться? Ну, не бывает его у сухопутных!
— Правда, что ли? — притворно изумился старшина. — А, может, к спецуре сходим? У них на одной «рыси» как раз ГШГ в модном обвесе и даже с коллиматорным прицелом. Или нет, давайте лучше к техномансерам — у них один из роботов как раз с такой четырёхстволкой есть.
Аэродромные Новикову не поверили, но всё же вынуждены были ретироваться, смущённые столь яростным отпором и тем, что в отличие от разведчика инвентарный номер пулемёта переписать поленились. И теперь им просто было нечем крыть. Ну, разве что матом. Но подобным смутить старшину было практически невозможно. А ещё у него был довольно острый слух.
— Куда это вы там меня послали, а? — крикнул стоящий на крыльце казармы Новиков. — Сами пропёрлись, а я виноват, а меня на хер посылаете. А вас, между прочим, туда же пошлют, если этот свой пулемёт не найдёте! Так что обнимемся и дружно, от чистого сердца, простыми словами пойдём мы все на хер большими шагами!.. Здравствуй, артиллерия. Ты по какому вопросу? Если к командиру, то Серёга ещё с дипломатического раута не вернулся.
