— Вот эти розовые кораллы, которые мне отдала сестра-хозяйка? — уточнила Алешина.
— Это не кораллы.
— А я не рассматривала. Видно, что дешевка. Как ты догадалась?
— Мне помогли. Твой старый знакомый по лаборатории сейчас здесь, у меня. Хочешь с ним увидеться, приезжай.
Адвокат делал какие-то знаки, махал руками, но Александра не обращала внимания. Она на удивление быстро свыклась с этим потерянным человеком.
— Я буду через полчаса, — ответила Алешина. — Вроде центр пустой. Не отпускай его, слышишь?
— Ни за что не отпущу, — заверила ее Александра, не сводя взгляда с лица своего гостя. Тот, позабыв о ней, продолжал разглядывать расчищенную бусину «кораллового ожерелья». Теперь, целиком освобожденная от лака и от грунта, та видоизменилась до неузнаваемости. Размером с лесной орех, масляно поблескивающая в лучах лампы, вовсе не похожая на драгоценный камень, она тем не менее притягивала взгляд.
— У меня появилась идея, — сказала Александра, слушая в трубке дыхание собеседницы. — Мы можем поймать «невидимку». Если только согласится Ольга. Я звоню полковнику.
Эпилог
Вечер воскресенья в первых числах мая, в терминале D Шереметьево — это бесконечные очереди на входе к каждому пункту досмотра. Четверо людей, усевшихся в кафе неподалеку от центрального табло, не сводили взгляда со стоек регистрации багажа, где оформлялся рейс на Франкфурт.
— А если он не придет? — ерзала на стуле Алешина. Как всегда, нарядная, умело и в меру подкрашенная, она тем не менее выглядела неуверенно. Ее взгляд то и дело обращался к Александре.
— Придет, он улетает сегодня вечером, — отвечала та.
— Но Ольга же ничего об этом не знала…
— А портье знал.
— А если он почувствовал? Если не возьмет ожерелье? Если он его тут продал?!
— Дамы, милые, у меня голова раскалывается! — Игорь Горбылев взъерошил свои коротко постриженные пегие волосы и сделал умоляющее лицо. — Я третьи сутки в поездах и гостиницах… Я домашний человек, очумел совсем. Еще вы меня нагрузили. Ну, не придет сегодня, придет завтра.
— Ой, помолчите! — нервно бросила ему Алешина. Она встала, подошла к табло. Еще раз перечитала список рейсов. Оглядела стойки регистрации багажа. Сходила к выходу в «зеленый коридор», издали осмотрела затылки людей, стоявших в очереди. Прошлась по залу.
— А я вот думаю, что он придет, — веско, неторопливо произнес полковник. — Я таких хорошо знаю. Это контрабандист. Они, когда чувствуют, что могут деньги нажить, осторожность теряют.
— Я тоже думаю, что он придет, — согласилась Александра. Но она тоже была готова вскочить и бегать по залу, разглядывая людей, которые проходили рамки досмотра. Она не выпускала из вида фигуру Алешиной, ее клетчатый плащ. Та остановилась в дальнем конце зала. Повернулась, сделала несколько шагов в обратную сторону. И вдруг подняла вверх правую руку.
— Кажется… — Александра поднялась. — Он там.
— А тогда, Саша, вы бы сели и спокойно пили кофе, — заметил полковник, поднимаясь. Он почему-то показался Александре шире в плечах, чем был, от него исходила такая непроходимая уверенность, что она и в самом деле успокоилась.
— Я нужен? — привстал Игорь.
— Вы обязательно нужны, — заметил Николай Сергеевич, — и Марина нужна. А вам, Саша, лучше здесь подождать. Не надо, чтобы он вас видел. Вы его можете спугнуть.
— Нет, я с вами пойду, — не выдержала она. — Я не буду никуда лезть, честное слово. Я в сторонке постою.
Она устроилась рядом с сувенирным киоском, чуть наискось от рамки с резиновой лентой для транспортировки. Отсюда Александра отлично видела Штромма, стоявшего вторым в очереди на досмотр багажа. С ним был большой коричневый чемодан и черный портфель. Вельветовый пиджак он перекинул через локоть, оставшись в рубашке с короткими рукавами. Его загорелое лицо с резкими чертами выглядело сонным и равнодушным, как у типичного усталого бизнес-туриста, живущего от рейса к рейсу. Когда до него дошла очередь, он положил на ленту чемодан, затем портфель, сверху бросил пиджак и прошел рамку. Его не остановили, рамка промолчала. Штромм так же, не торопясь, взял пиджак, портфель, рванул с ленты чемодан и покатил его в сторону стоек регистрации багажа.
— Внимание, — тихо произнес полковник, незаметно оказавшийся рядом с Александрой. — Вторая часть Марлезонского балета.
Штромм со скучающим видом подошел к хвосту очереди, змеившейся между натянутых на стойки синих лент. Поставил чемодан, на нем угнездил портфель и уставился в телефон. К нему подошли двое мужчин в форме.
— Служба безопасности аэропорта. Выборочная проверка. Интересно, он с ними пойдет или предпочтет помучиться? — размышлял вслух полковник, не сводивший взгляда со Штромма. — Какой молодец, пошел. Ему скандалы не нужны.
Штромм и в самом деле не стал выяснять отношений, а, широко улыбаясь, демонстрируя доброжелательность, вышел из очереди и покатил чемодан в дальний конец зала. По бокам от него шагали сотрудники службы охраны, но если что-нибудь и волновало Штромма, по его виду догадаться об этом было невозможно.
— Третья часть будет за закрытыми дверями, — резюмировал полковник, когда трое мужчин скрылись за дверью в конце зала. — Идемте, будет интересно. Птичка попалась.
На подходе к кабинету их догнали Алешина и Игорь. Оба находились в крайней степени возбуждения.
— Имейте милосердие к пострадавшему, — предупредил их полковник, причем милосердия в его голосе было не больше, чем в противотанковой гранате. — Заходим.
Штромм, очень красный, сидел возле стола, занимавшего половину комнаты. За столом, в кресле, сидел человек в форме, изучавший его документы. Увидев сразу четверых людей, вошедших в кабинет, он нахмурился, но Николай Сергеевич, склонившись к нему, что-то сказал. Штромм одарил полковника и его спутников ужасным взглядом, в котором было поровну ненависти и недоумения.
— Садитесь, там стульев хватит, — сказал человек за столом. — Штромм Эдгар Николаевич, правильно? У вас два гражданства, вы летите во Франкфурт.
— Совершенно верно, — на лицо Штромма вернулась доброжелательная маска.
— Все хорошо, Эдгар Николаевич, документы у вас в порядке. Но по месту жительства вашей супруги поступило заявление, что вы незаконно присвоили чужое имущество стоимостью… Согласно оценке… — мужчина заглянул в бумаги, — … согласно сумме, на которую оно застраховано… Стоимостью два миллиона рублей.
— Это абсурд! — заулыбался Штромм. — Вы можете осмотреть мой багаж. Никакого чужого имущества я не брал.
— Ваша супруга написала заявление на вас, — продолжал мужчина, словно не услышав возражений, — что этим утром вы явились к ней в больницу, где она сейчас находится. Обманом выманили у нее ожерелье из… оттоманского бакалита. Стоимостью в два миллиона рублей. И собираетесь вывезти его за границу.
