Джеймс долго не отвечал. Они уже дошли до вершины и остановились перевести дух и подождать, пока Джоан преодолеет последние несколько метров. Джеймс внезапно протянул руку и положил Сюзанне на плечо большую теплую ладонь.
– Мне очень жаль.
Сюзанна мрачно улыбнулась ему и сделала шаг в сторону. Она была благодарна ему за сочувствие – мало какая душа была способна забыть о своих чувствах и поинтересоваться переживаниями ее, Сюзанны, – но принять его утешение она не могла. Даже этот незначительный жест, это прикосновение, тонкая связь, поднял в ней такую бурю эмоций, что слезы того и гляди потекут по щекам. Еще чуть-чуть – и она разрыдается. А Джеймсу с Джоан нужна совсем не такая паромщица. Ей нужно было выполнять свою работу, и она должна на этом сосредоточиться. На этом, а не на своих ошибках. Нужно забыть про Джека.
Но боже, как же ей хотелось погреться в лучах доброты и сочувствия Джеймса. Разрешить себя обнять. Представить, что он – ее отец, а она – девочка-подросток, на которую похожа внешне.
Но ее желания ничего не значили. Она была паромщицей, а он – душой. Вот и все. Еще одна капля сочувствия – и она во всем признается: и как она обманула Джека, и сколько жизней было потеряно, когда призраки проскользнули в дыру, которую они с Джеком прорвали в завесе, и сколько неприятностей она причинила Дилан и Тристану – в какой опасности они оказались из-за нее! – когда им пришлось помочь им с Джеком выполнить условия сделки, которую они заключили с Инквизитором. Она не думала, что в сердце Джеймса сохранится теплота к ней, если он узнает правду.
– Ваша дочь… – Сюзанна вернулась к первопричине того, что она вообще стала в чем-то ему признаваться. – Ваша дочь вела себя очень храбро. То, чего она достигла… выжить в пустыне и проложить себе дорогу обратно в мир живых – это просто невероятно. Никому раньше этого не удавалось.
Во всяком случае, насколько было известно Сюзанне. Она больше не принимала на веру «факты», которые узнала на пустоши.
– А Тристан, – невероятным усилием она заставила себя растянуть губы в улыбке. – Он правда ее любит. Между ними есть связь. Им суждено быть вместе. Он за ней приглядит, обещаю. Он бы отдал за нее жизнь.
Сюзанна говорила все это не только Джеймсу, но и Джоан: та наконец взобралась на холм и теперь стояла в шаге от них, прислушиваясь. Сюзанна надеялась, что ее слова принесут какое-то утешение, развеют некоторые опасения родителей Дилан, но сейчас заметила, что речей было недостаточно, по крайней мере для Джоан. Сюзанна лишь напомнила ей, что они покинули Дилан.
Сюзанна подождала. Она была уверена: сейчас кто-то из них скажет то, что в какой-то момент говорят все души.
Исправь это все. Приведи меня обратно.
На сей раз было хуже: Джоан с Джеймсом знали, что она может это сделать. Они знали, что это возможно: их собственной дочери удалось.
Стоящая перед ними паромщица тоже это однажды сделала. Конечно, Сюзанна больше ни за что не совершит такой ошибки, но им-то не было это известно. Сюзанна собралась с духом, готовясь к неизбежному. К сокрушительному чувству беспомощности, когда ей придется сказать им, что она не может.
Но просьбы не последовало. Вместо этого Джеймс взял Джоан за руку, и они посмотрели друг на друга. Их лица избороздила скорбь. Чувствуя, что ее присутствие здесь некстати, Сюзанна отвернулась.
– Как вы умерли? – спросила она.
Нужно было зажать рот рукой. Сюзанна сама была в ужасе от своих слов, но, по правде говоря, она и понятия не имела, что они у нее вырвутся. С самого начала путешествия они вертелись у нее в мозгу и на языке. Она просто не понимала, что делают тут Джеймс и Джоан. Что с ними случилось? Сюзанна должна была это знать, но не знала. На месте воспоминаний сияла огромная дыра. Какой-то белый шум. Это сводило ее с ума.
И все же спрашивать… да еще так прямо. И сразу после того, как она напомнила им, что им пришлось оставить дочь в реальном мире – и, в их глазах, в полном одиночестве, потому что Тристан, очевидно, не считался за компанию. Сюзанна, что с тобой такое!
И все же слова прозвучали, и их не вернешь. Сюзанна с колотящимся сердцем ждала ответа.
– Что? – непонимающе спросила Джоан.
Вид у Джеймса тоже был огорошенный.
Их реакция сбила Сюзанну с толку. Вопрос-то самый простой.
– Что с вами случилось? Как вы умерли?
– Я не… – Джоан неуверенно посмотрела на Джеймса. – Я не помню. – Она обернулась к Сюзанне: – А что, я должна? Я подумала, так оно и бывает. Нет? Все помнят?
Да. Должна, еще как. Часто Сюзанне приходилось прятать судьбу душ от них самих на первом этапе путешествия. Так было проще: меньше вероятности, что они натворят каких-нибудь глупостей под влиянием печали или паники. Но рано или поздно правда им открывалась. И последние воспоминания всегда были доступны душам. Они сначала просто могли не понимать, что все случилось с ними самими, пока проводник не объяснял, что они оставили мир живых.
– А что вы помните? – настаивала Сюзанна. – Самое последнее?
Джоан зарделась. Сюзанне пришлось прокрутить последние воспоминания этих двух душ самой. Ох.
– Мы спали, – твердо сказал Джеймс. – Легли вздремнуть и, когда проснулись, услышали, как вы плачете.
Двое здоровых людей умерли безо всякой причины. Звучало странно, почти невероятно… Однако Сюзанна не была новичком в деле: она перевезла очень много душ. Должен был быть какой-то простой, очевидный ответ, который почему-то ускользал от нее.
– Утечка газа? – предположила она. – Или отравление углекислым газом? Это было бы логично.
Да, но что-то подсказывало ей, что ответ не в этом. Что тут вмешалась какая-то злая сила.
И разумнее всего будет не допытываться.
Теперь она знала многое, чего ей знать было не положено. Пустошью управляли другие существа – гораздо более могущественные, чем она. Если одно из таких существ – Инквизитор или еще кто-то – приложило руку к похищению жизней этих двух, то Сюзанне следовало проявить мудрость и не совать свой нос туда, где ему было не место.
Если в ее знаниях об участи душ были пробелы, ей придется с этим смириться.
– Нам надо идти, – сказала она. – Путь сегодня предстоит неблизкий.
* * *
Городской пейзаж остался далеко позади. Сюзанна была рада, однако одновременно это значило, что очередное убежище оказалось более… более сельского типа. Полуразваленная хижина, практически сарай. Но крыша еще держалась, и стены выглядели крепкими. Дверь же, как увидела, подойдя ближе, Сюзанна, висела криво, и древесина казалась подгнившей. Раздувшейся от влаги. Сюзанна сильно сомневалась, что она вообще закрывается.
– Вот мы и пришли, – устало сообщила она Джоан и Джеймсу.
Больше, чем дорога, ее утомило эмоциональное напряжение. Внутри у нее все саднило, и каждый шаг давался с трудом. Она нервничала насчет Джоан с Джеймсом: переводить две души одновременно оказалось сложнее, чем она предполагала. А ведь она и так знала, что придется нелегко. Защищать сразу двоих; учитывать их чувства, следить за двумя потоками мыслей и мнений о том, что происходило. Двоих было для Сюзанны слишком много, и она чувствовала себя не в своей тарелке.
