Она не могла удержаться и не поддразнить его.
– Эх, что-то ты теряешь форму, – сказала она, хитро поглядывая на него краешком глаза. – Это все чипсы и шоколад.
– Это ты виновата, – Тристан хмуро уставился на землю. – У тебя что, аллергия на овощи?
Дилан со смехом остановилась, уперев руки в бока. Они дошли до ложбины между двумя высокими горами (Дилан была в восторге, узнав, что им не придется на них взбираться).
Пустошь расстилалась перед ними россыпью холмов, перемежающихся долинами, которые, как знала по опыту Дилан, ужасно заболочены. Пройти по ним еще сложнее, чем взобраться на гору.
– Вот оно! – Она указала пальцем вниз.
Там, у подножия холма, стояла хижина. Маленькая, но на вид крепкая. Дверь была приоткрыта. И хотя Дилан не видела, чтобы внутри горел свет, приоткрытая дверь могла значить, что внутри зажжен огонь. Дилан решила, что это знак: ее родители внутри и дожидаются ее.
Она широко заулыбалась, чувствуя, как внутри, точно шампанское, бурлит чувство облегчения.
– У нас получилось! – сказала она Тристану и зашагала вниз по холму, так быстро, что едва не бежала.
Она знала, что Тристан последует за ней.
Когда она достигла подножия холма, то не заметила в хижине никакого движения. Ситуация не изменилась и когда Дилан пустилась по тропинке к хижине. И все же она рассчитывала, что ее родители в хижине… надеялась до того самого момента, как не ворвалась в дверь.
Их там не было.
Она резко остановилась и непонимающе огляделась. Убежище состояло из одной-единственной комнаты; спрятаться было негде. И все же она позвала их:
– Мама? Папа?
Обернувшись кругом, она всмотрелась в окружающую обстановку: низкая кровать, маленький столик и два трехногих табурета. Старомодная раковина и камин – холодный, пустой, с остатками вчерашней золы… а может, зола лежит здесь уже много лет. От двери раздался звук, и она резко обернулась. Сердце у нее подпрыгнуло, но это оказался Тристан. Скользнув внутрь, он прикрыл за собой дверь.
– Их здесь нет, – сказала Дилан. – Почему же? Они опережали нас всего на день, мы должны были их нагнать!
Какой глупый вопрос. Откуда Тристану знать? Однако Дилан чувствовала, что ее обманули. После всего, через что она прошла сегодня, после всех этих холмов, на которые она взбиралась, не жалуясь (или жалуясь совсем мало), – где ее награда?
– Почему их здесь нет? – повторила она уже тише и обращаясь скорее к себе.
Однако Тристан все же ответил:
– Время на пустоши работает иначе. В прошлый раз тебя не было несколько дней, но когда ты вернулась в свое тело, оказалось, что прошло всего ничего, помнишь?
Дилан кивнула, не решаясь посмотреть на него. Она изо всех сил приказывала губе не дрожать, но та совсем ее не слушалась. Дилан казалась себе маленьким ребенком, у которого только что отняли конфетку.
– Ладно, – сказала она, пытаясь справиться с чувствами. – Ладно. Значит, завтра мы постараемся еще больше. Мы ведь можем, да? Пропустим еще одно убежище и пройдем двойное расстояние за один день?
Прозвучало это как вопрос, но Дилан казалось само собой разумеющимся, что так они и сделают. Поэтому она была совершенно не готова к тому, что Тристан медленно покачал головой.
– Слишком далеко. В первый день дорога недлинная: нужно убедиться, что душа ее осилит, ну и проводнику нужно больше времени на случай непредвиденных сложностей. Но потом расстояния увеличиваются. До долины нам завтра никак не добраться. До темноты уж точно.
– Я побегу, – пообещала Дилан. – Я умею бегать!
Мысль первична, материя вторична. Она как-нибудь справится, что-нибудь придумает. Она истечет кровью, если надо будет, напряжет мышцы так, что они будут гореть огнем.
– Нет, Дилан, – Тристан преодолел расстояние между ними и привлек ее в объятия. – Прости, но это правда слишком далеко. Слишком опасно.
Сердце сжалось у Дилан в груди; надежда и ликование, которые охватили ее всего минуту назад, превратились в пепел, холодный и мертвый, как зола в камине.
– Мы не успеем, да? – тихо спросила его Дилан. – Мы придем слишком поздно.
Тристан не ответил, лишь крепче сжал девушку в объятиях. Накрыв ее руку своей, он приложил ее к сердцу Дилан.
Глава 20
– Мне нужно кое-что у вас спросить, – Сюзанна пристально посмотрела на Джоан и Джеймса, что сидели рядышком на старом диване. Она нахмурилась. – Вернее, даже попросить вас об услуге.
– Об услуге? – на лбу Джеймса тоже выступили морщины. – Что вы имеете в виду?
Сюзанна набрала в легкие воздуха и задержала дыхание. Неужели она и правда попросит? Неужели попытается? Она знала, что затея безнадежная. Шансов на успех почти не было, и все же… Почти. Она выдохнула.
– Да, об услуге, – повторила она, решившись. – Я хочу, чтобы вы пробыли в этом убежище один день. Всего один.
– Зачем? – спросила Джоан.
Вполне резонный вопрос.
– Мне нужно кое-что сделать. Попытаться кое-что сделать.
Сюзанна опустила взгляд в пол, но она знала, что две души все еще сидят на диване, наблюдая за ней. Ожидая.
– Я потеряла тут душу, – она указала жестом за дверь. – На озере.
– На озере? – спросила Джоан, бледнея. – Нам нужно будет пересечь озеро?
– Там есть лодка, – объяснила Сюзанна. – Это безопасно…
– Видимо, не для всех!
Сюзанна отпрянула, как от боли.
– В тот раз все было… иначе. Джек… – Она с трудом произнесла его имя и внезапно поняла, что сейчас впервые с того времени, как потеряла его, называет по имени. – Мы с Джеком… мы не были на обычной пустоши.
Сюзанна подошла к двери и устремила взгляд на долину Джеймса и Джоан, заросшую лилово-коричневым вереском.
– То, что вы тут видите, это… ну, как покрывало, наброшенное на истинную пустошь. Ужасное место. Солнце сжигает кожу; земля – сплошные камни и грубый песок. И призраки повсюду. Солнце их не останавливает. Они вечно кружат над вами. Это настоящий кошмар.
– А что случилось с этим… покровом, когда вы были тут в прошлый раз? Почему все было по-другому?
– Нас наказали, – тихо сказала Сюзанна. – Больше я не могу вам рассказать.
Инквизитор не сказал, что она должна хранить молчание насчет их с Джеком проступка – и насчет того, что сделали Дилан и Тристан, – но Сюзанна была не в силах рассказывать эту историю. Не сегодня. А может, и вообще никогда.
«Время лечит». Сколько раз Сюзанна слышала эту поговорку от своих душ, но не была уверена, что в пустоши она имела смысл. Здесь время значило совсем иное. Честно говоря, у нее внутри будто пульсировала свежая рана – и Сюзанне казалось, что она не затянется никогда.
