– ГДЕ ТЫ?!
Ример орал. Вороны кричали. Несколько птиц стали летать по комнате, прежде чем затихнуть на верхних балках. Никто из них не ответил. Никто не приблизился к Римеру. Это простые вороны, и ничего больше. Хирка сжала зубы от боли, что Ример никак не мог осознать этого. Он вернулся к дереву, бормоча себе под нос:
– Он должен быть здесь. Он здесь. Что они с Ним сделали? – он повторял эти слова снова и снова. Хирка шла за ним.
– Ример… – она подняла чашу со стола. – Ример, это дремотник.
Он рассеянно посмотрел на неё.
– Дремотник. Такое растение. Оно может усыпить имлинга на несколько часов. Если бы ты получил удар мечом в бедро и тебя надо было бы зашивать, то тебе сначала дали бы дремотник. Не в Эльверуа, потому что там лекарство стоит очень дорого, но здесь не бывает ничего слишком дорогого. Именно им Урд пытался накормить меня, когда…
– Какое это имеет отношение к делу? – Отчаяние в его голосе кулаком ударило её в живот. На красном куполе Ример боялся, что она не перенесёт событий сегодняшней ночи. Но эта ночь принадлежала не ей. Она принадлежала ему.
– В малых дозах растение делает имлингов слабыми, сонными. Они могут долгое время сидеть пассивно и неподвижно. Имлинги. Или вороны, – она осторожно сделала шаг в его сторону. – Совершенно обычные вороны, Ример.
Он понял. Он знал. Всё, что отавалось, – это смотреть, как земля уходит у него из-под ног. Ример подумал, что упадёт, но нет. Он смотрел мимо неё. Мимо неё, внутрь себя самого. Его взгляд остекленел, исчез. Внезапно юноша выхватил меч.
Сошёл с ума!
Но потом Хирка тоже услышала шаги на мосту. Кто-то остановился, увидев распахнутые двери, но только на краткий миг. По шагам можно было определить, что это не страж, а одинокий имлинг. Ример поднял меч и оттолкнул Хирку за спину. Она влетела в комнату воронов и спряталась за дверью. В щель между петлями ей был виден Ример. Он даже не сделал попытки скрыться. А что, если сюда идёт Урд? Она хотела позвать друга, но было уже поздно. В помещение с моста вошёл имлинг.
– Ты просто не в состоянии держаться вдали от неприятностей, так ведь?
Даже голос Илюме был не в состоянии заполнить это помещение. В её речи не слышалось ни капли удивления. Она не спросила, ни как он попал сюда, ни что здесь делает. Похоже, она ждала такого развития событий. Возможно, с того момента, как увидела открытые двери? А может быть, всю свою жизнь.
Бледная мантия ровно висела вдоль её тела, как будто Илюме не имела формы, была каменным изваянием. Ример стоял, разведя руки в стороны. Его меч был болезненным продолжением руки, спина согнулась. Он скалил зубы. Волк и каменное изваяние. Что может зверь против горы?
– Что ты здесь делаешь? – прохрипел он.
Только теперь Хирка убедилась, что Ример признал правду. На самом деле он спрашивал, что бабка делает в Эйсвальдре и в Совете, когда у неё не было никаких причин находиться здесь. Что она делает здесь, где нет никакого Всевидящего? Илюме показала свёрнутый свиток.
– Посылаю письмо. Именно этим занимаются в обители воронов, – она зажгла факелы по обе стороны от двери и прошла к птицам. Хирка вжалась в стену, чтобы Илюме её не заметила. Та спокойно положила письмо в костяной чехол и закрепила его на лапе одного из воронов. – А если хочешь сделать что-то незаметно, то лучше всего сделать это ночью. Но, насколько я понимаю, тебе это уже известно, – сказала она, после чего прошептала что-то на вороньем языке. Чёрная птица взлетела и исчезла в темноте в направлении люков.
Некоторое время Илюме смотрела ей вслед, потом тяжело вздохнула и вышла из комнаты воронов. Хирка видела Римера перед чёрным деревом. Из-за света факелов ветви мерцали, и казалось, что за деревом горит огонь. Глаза Римера блестели. Он выглядел так, будто разрывается от обилия слов, но не может выговорить ни одного. Хирка понимала его. Вот он здесь, в башне Всевидящего, перед Его троном, а Его просто-напросто нигде нет. При этом Илюме, судя по всему, не удивлена и не горит желанием что-либо объяснять. Она просто стоит перед ним каменным изваянием.
– Итак, ты хотела оказать мне честь своим присутствием? – прошипел Ример.
Хирке очень хотелось подойти к нему, его боль причиняла ей страдания. Ему так много надо сказать матери своей матери, а он не знает, с чего начать.
– Значит, ты принимаешь моё присутствие? И даже утруждаешь себя тем, чтобы открыть рот? Да это же историческое событие! Как и многое другое. Дай-ка подумать… История моих родителей. Вот ЭТО история! – Римера было не узнать. Он шипел. – Вся она выдумана! Они хотели сбежать, Илюме! И они погибли. Как они умерли, Илюме-матерь? Удостоишь ли ты меня ответом? Иначе мне придётся предположить, что я прав.
Илюме на мгновение прикрыла глаза.
– А ты примешь какой-нибудь ответ, кроме того, что, как тебе кажется, у тебя уже есть?
– Вряд ли, бабушка, я смогу найти причину верить тебе.
– Немногие могут. Именно поэтому нам необходим Всевидящий.
– Его не существует!
– И ЭТО НЕ ДЕЛАЕТ ЕГО МЕНЕЕ ВАЖНЫМ!
Только сейчас Хирка увидела, что Илюме вышла из состояния окаменения. Она была готова проявить эмоции, как и сын её дочери.
– Ты бесподобна! Вы все бесподобны! – Ример схватился за голову и закружился вокруг своей оси. – Вы отстаиваете Всевидящего, который… который никогда не существовал. И ты ведёшь себя так, будто я совершаю святотатство, когда говорю об этом вслух. Вы врёте! Врёте всему миру. Утверждаете, что есть спасение, когда есть только… вот это!
– Значит, ты хотя бы понял, почему мы это делаем.
– Почему?! Чтобы удержать гнилую власть, которая всегда принадлежала вам. Как падальщики! А чтобы помешать другим принять участие в празднике, вы убиваете в них Поток до того, как им исполнится шестнадцать!
Несмотря на то, что она стояла на порядочном расстоянии, Хирка заметила, что Илюме удивилась осведомлённости Римера о Ритуале. Такое знание невозможно раздобыть. Никто не стал бы рассказывать ему об этом, и никто не стал бы это записывать. И он никак не мог узнать об этом без помощи приговорённой к смерти дочери Одина, бесхвостой, которая могла чувствовать Поток в других.
– Вы убиваете Поток! Хотя вы знаете, что слепые свирепствуют и Поток – единственное, чем народ может защититься от них! Но ведь уже на протяжении целых поколений его никто не использует. Почему, Илюме? Что? Разве не ты жаловалась, что уже вечность не рождался имлинг с малейшими признаками сильного слиятеля? Вы истребили Поток и жалуетесь, что он пропал! Вы берёте… – Ример пошатнулся и позволил мечу сменить руку. – Вы берёте то, что вам не принадлежит. То, что не может принадлежать никому. Потому что только это защищает порядок, в соответствии с которым двенадцать семей заседают за столом. Вокруг… Него!
Ример рассмеялся пугающим смехом, указывая в центр пустого дерева.
