Хотя в полном одиночестве он не будет. За ними следовало несколько стай воронов. Они танцевали на ветру, как живой ковёр. Может быть, они чувствовали: что-то должно случиться. Или же они следовали за приливами и отливами Потока, совсем как Хирка с Хлоснианом.
Последний отрезок пути Куро просидел у неё на плече. Время от времени он взлетал и описывал круг у них над головами, немного охотился вместе с другими воронами, но всегда возвращался к ней. Что будет с ним? Переступит ли он порог этого мира вместе с ней? Войдёт ли с ней в незнакомый мир?
Они достигли вершины, Куро вновь взлетел и исчез. Хлосниан остановился, чтобы восстановить дыхание. Хирка огляделась. Отсюда, с вершины, мир казался бесконечно большим. Ей уже был не виден Равнхов, но она могла разглядеть горы Блиндбола и равнины, на которых пройдут битвы. Но они находились так далеко, что она никого не могла разглядеть. А перед ней, в кратере на горной вершине, располагался каменный круг.
Он оказался больше, чем она ожидала. Хирка насчитала шестнадцать камней во внешнем круге и восемь камней поменьше во внутреннем. Они обошли вокруг кратера и нашли удобное место для спуска. Дно кратера было покрыто мхом пшеничного цвета. Казалось, плотный воздух вибрирует. Интересно, только ей так казалось? Между камнями летало множество белых бабочек. Она никогда не видела таких.
– Зимние бабочки, – сказал Хлосниан. – Говорят, они водятся только здесь.
Их продвижение стало похожим на ходьбу по живому снегу. В любой другой день Хирка весело бегала бы среди них, но слишком тяжело было осознавать, что она должна уйти навсегда. И что Римера, возможно, уже нет в живых.
Он жив.
Камни молчали. Серые исполины, которые не признавали чужого присутствия. Они всегда стояли здесь и всегда будут здесь стоять.
Рядом с ними как имлинги, так и дети Одина были совсем незначительными.
– Подождём? – Хлосниан посмотрел на неё.
– Нет. Нет, нам нечего ждать. Делай… ну, то, что должен.
Хирка испытывала чувство беспомощности. Как ей выжить одной в неизведанном, если она даже не знает, что Хлосниан будет делать, чтобы отправить её туда? Какой из камней её? И куда ей идти? Надо надеяться, что Хлосниан знает. Или выяснил.
Они прошли в центр круга, и Хлосниан отыскал Поток. Сначала она ощутила его как шёпот. Журчание ручья. Намного слабее, чем Поток Римера. Постепенно он крепчал, как будто находил силу в каждом из окружавших их камней, но это по-прежнему было лишь бледной тенью того, что она испытывала рядом с Римером. Тоска по нему могла взять над ней верх. Ей предстоит оставить его навечно. И она понятия не имела, куда направляется. Страх охватил Хирку, и он оказался слишком сильным для Потока. Его было никак не остановить.
– Подожди! – Хирка положила ладонь на руку Хлосниана. Он посмотрел на неё. Лоб заклинателя камней прорезали горестные морщины. Он подумал, что Хирка не может решиться, но она остановила его не поэтому. Хирка заметила тени на верхушке кратера. Она прищурилась, чтобы рассмотреть их. Это что, слепые? Хлосниан сделал что-то не так? Нет. Это лошади. Мужчины верхом на лошадях.
Хирка указала на них. Это имлинги! Хирка почувствовала, как страх отступает. Ример! Наверняка это Ример. Или кто-то с весточкой от него. Она спасена! Все спасены! Хирка побежала им навстречу.
А потом она увидела его, и тело Хирки окаменело. Десяток имлингов рассредоточился и окружил Хирку и Хлосниана. Урд соскочил с коня и быстрыми шагами подошёл к ней. Плащ развевался у него за спиной. Знак Совета на лбу создавал впечатление, что у Урда три глаза. Три узкие полоски. Хирка, спотыкаясь, попятилась. Урд. Всё было напрасно. На неё нахлынули воспоминания. Стражи в тюремной шахте. Каша, которую она спрятала в его кресле. Сундук, в котором он закрыл её. Он убьёт её на месте.
Урд стянул с руки перчатку и поднял кулак задолго до того, как подошёл к ней. Она развернулась, чтобы убежать, но кулак ударил её в челюсть. Она посмотрела на небо. Тяжёлые тучи были обрамлены золотом. Над ней появилось лицо Урда. Она отвернулась, но он повернул её лицом к себе. Хирка видела собственное искажённое отражение в золотом воротнике на его шее. Он тряс её голову и улыбался.
– Ну что, теперь мы квиты?
Слепые
Хирка лежала на спине на холодном камне. Её связанные за спиной руки оказались под ней. Всякий раз, когда она пыталась перевернуться, плечо пронзала боль. У неё что-то сломано? Неясно.
Лодыжки стягивал кожаный ремень. Хирка пыталась опустить ноги на землю, но камень, на котором она лежала, оказался слишком широким. Единственное, что она могла – ползти на спине вверх. Рано или поздно голова достигнет края, так что лучше пока потерпеть боль.
Я не боюсь.
Но это не было правдой. Хирка боялась. Никогда в жизни она не боялась сильнее. Не за свою жизнь – за неё она пугалась так часто, что каждое прожитое ею мгновение казалось ей подарком. Она боялась совершенно другого. Боялась, что никогда не получит ответов. Боялась, что Равнхов падёт. Что Совет подчинится душевнобольному имлингу, который уничтожит всё, что она знала. Всё, что кто-либо когда-либо знал.
Хирка приподняла бёдра, оттолкнулась пятками и продвинулась ещё чуть-чуть вперёд.
Больше всего она боялась того, что никто не сможет помешать этому. Святые члены Совета всегда олицетворяли правду. Закон. У них имелись все ответы и желание смотреть в будущее. Но они не были святыми. Они даже не были сильными. Они были просто мужчинами и женщинами. Никто из них ничего не мог сделать для неё. Никто из них не остановил Урда. Все боялись слепых, но кто в действительности слеп?
Ример был прав. Мир слишком велик, чтобы перевернуть его. Она сама это видела во время Ритуала: бессмысленно пытаться вести разумные разговоры одновременно с таким количеством имлингов. Это невозможно. Ример знал это, но всё равно погиб. И она позволила ему погибнуть. Она боролась с рыданиями и победила их. Сейчас слёзы ей не помогут.
Затылок Хирки оказался на краю камня. Она проползла ещё немного и свесила голову. Теперь ей были видны не только облака. Проблема в том, что из такого положения она видела всё вверх ногами. Камни были на месте. Казалось, они свисают с неба. Имлинги висели между ними, как летучие мыши. Она улыбнулась, но челюсть отозвалась болью.
Может быть, она уже попала в другой мир? Может быть, ты видишь мир таким, когда смотришь через камни? Видишь зеркальное отражение действительности? Искажённое, но всё же узнаваемое? Перевёрнутое вверх ногами?
Она заметила Урда. Он разговаривал с парнем, который пожертвовал свой кожаный ремень на то, чтобы связать её ноги. Широкоплечий воин с любопытством щупал край лезвия прямого меча. У него на бедре уже висел короткий меч, так что тот, с которым он сейчас играл, наверное, принадлежал какому-нибудь воину Равнхова. Одному из тех, кто ушёл на равнины. Скорее всего, они убили одного или нескольких, чтобы незамеченными пробраться к Бромфьеллю. Возможно, меч принадлежал одному из тех, кого она знала. Она сжала кулаки, и верёвки врезались ей в кожу. У неё ничего не получается.
