Я не боюсь.
Она подняла глаза. На стволе прямо перед ней сидел Ветле и скулил, как щенок. Несмотря на то, что ему минуло пятнадцать зим – столько же, сколько и самой Хирке, – он оставался настоящим ребёнком. Голубоглазый паренёк рос, но не взрослел. Ветле полностью доверял окружающим, а вот всего остального боялся. Как же, Шлокна их всех побери, его заманили сюда?
Змеиное отродье! Чтоб их слепые сожрали!
Хулиганы, которые всё это устроили, сидели на твёрдой земле у опушки леса. Хирка чувствовала обжигающие взгляды парней на своей спине. Они мечтают увидеть её падение. Хирка совершенно не собиралась доставлять им такое удовольствие, а вместо этого планировала заработать несколько ссадин на костяшках пальцев после того как всё закончится. Колгрим до осени не сможет прожевать ничего, кроме жидкого супа. Она сжала вспотевшие кулаки.
В промежутках между всхлипываниями Ветле начал опасно раскачиваться. Хирка сделала пару уверенных шагов вперёд. Под её ногой отломился кусок ветки, она вздрогнула и принялась размахивать руками в разные стороны. Казалось, руки обладают собственной волей и понимают, что Хирке требуется помощь, хотя сама она ещё об этом не догадалась. Надо восстановить равновесие. Кровь тяжело пульсировала в горле у Хирки, коленки дрожали.
– Да ты никак трясёшься, бесхвостая?!
За выкриком Колгрима вполне предсказуемо последовал громкий гогот. Смех эхом отразился от каменных стен Аллдьюпы. Бесхвостая! Бесхвостая! Бесхвостая!
Хирка выпрямилась. Нельзя поддаваться на провокацию. Пока нельзя.
Ветле был напуган до смерти. Он сидел среди скопища похожих на скелеты веток, которые давно лишились хвои, и плакал навзрыд. Парнишка закрыл лицо руками, как будто не хотел ничего видеть. В руке он сжимал маленькую деревянную лошадку.
– Ветле, это я, Хирка. Пожалуйста, посмотри на меня.
Рыдания прекратились. Ветле взглянул на неё из-под локтя, и его раскрасневшееся лицо расплылось в улыбке. Внезапно Хирка поняла, что только что совершила большую ошибку. Ветле вскочил на ноги и с распростёртыми объятьями потопал к ней навстречу.
– Ветле! Стой!
Но было слишком поздно. Мальчик кинулся на неё, и Хирка потеряла опору, перекувырнулась в воздухе и ухватилась руками за ствол. Ей на спину тяжело приземлился Ветле, выбив из лёгких весь воздух, а его деревянная лошадка упёрлась ей в щёку. Треск ствола не на шутку напугал Хирку.
С верхушек елей взлетели вороны и с карканьем устремились в лес. По доносившимся с разных сторон голосам Колгрима и его дружков Хирка поняла, что компания разбегается. Все без исключения стремились покинуть место преступления, будто поняли, что всё катится в Шлокну. Хирка заорала от злости.
– Ты трус, Колгрим! Слыхал?
Внезапно ей пришло в голову, что никто не станет рассказывать о случившемся и они с Ветле просто бесследно исчезнут из деревни.
– Мёртвый трус! – добавила она. Хирка очень надеялась, что ей удастся осуществить свою угрозу.
Грудь сковало холодом. Ствол начал прогибаться. Верхушка отломилась, и дерево со скрипом поехало вниз по противоположной стене расселины. Угол наклона ствола увеличивался всё больше и больше.
Ну, ты хочешь жить или умереть?
– Беги, Ветле! Давай!
Невероятным образом до Ветле дошло, в каком критическом положении они находятся, и он полез вперёд. Его колено безжалостно вонзилось Хирке между лопатками, но он умудрился проползти по ней и вскарабкаться вверх по стволу. Хирка крепко-накрепко держалась за дерево. Она зажмурила глаза и стала ждать неизбежного треска. Корни дерева вырвались из грунта и застыли подобно тетиве лука. Ей на голову полетели комья земли и мелкие камни, а потом всё стихло так же внезапно, как и началось.
Хирка открыла глаза. Сперва один, чтобы убедиться, что имеет смысл открывать второй. Корни удерживали ствол. Она висела на еловом стволе и раскачивалась у самой стены расселины. Ветле прокричал ей сверху:
– Юмар!
Деревянная лошадка пролетела мимо неё в пропасть и с плеском погрузилась в воды Стридренны, где и закончила свои дни. А вот Ветле стоял на твёрдой почве. Он добрался до края обрыва. Чудо Всевидящего, подумала Хирка и чуть было не поверила в его существование, а такое случалось с ней нечасто.
Она медленно подняла глаза. Над головой висели корни ели, похожие на разинутую пасть тролля, обойти их будет практически невозможно. С ладони по руке Хирки текла кровь: надо действовать быстро, пока рана не заболела.
Хирка вынула перочинный нож, всадила его в дерево и полезла вверх к корням. Сухие комья земли валились ей на лицо, она мотала головой и пыталась проморгаться. Внезапно Хирка услышала собственный смех.
По крайней мере, хуже уже не будет.
Она обняла ствол ногами и убрала нож в ножны, а потом вытянулась и принялась ощупывать корни. Надо найти опору, уцепиться за что-нибудь.
Вдруг её запястье ухватила сильная рука.
– Дашь мне зарубку, если я вытащу тебя? Всего одну?
Хирка чуть не разжала пальцы. Это сон? Голос… Она узнала голос! Или просто ударилась головой?
Дашь мне зарубку? Нет, это точно он и никто другой.
Ример вернулся!
Конечно, она не слышала его голоса целых три лета, и он стал глубже, чем раньше, но это его голос. Никаких сомнений. Хирка помедлила, прежде чем ответить. Возможно, она всё выдумала. Окружающие говорят, с ней это происходит довольно часто, но о ней вообще говорили много странного.
Что, Шлокна его побери, он здесь делает?
Тёплая рука Римера крепко держала её запястье. Хирка поняла, что невольно разрешила ему принять часть своего веса.
– Ну что, решила? – донеслось сверху.
– Мне не нужна помощь! – ответила она.
– Значит, ты всё ещё полагаешь, что умеешь летать? Или же у тебя имеется другая стратегия для разрешения сложившейся ситуации?
Хирка услышала, как он топнул по корням, и ей в лицо снова посыпались комья земли. Она отвернулась и сплюнула. Думает, что победил. Избалованный предатель! Она рискует жизнью, чтобы спасти Ветле, и тут является он, чтобы заработать зарубку в такой сложной ситуации! Невообразимое ребячество. Отвратительно! Но он помнит…
Хирка прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, хотя сейчас никто не видел её лица. Плечи горели. Надо признать, хоть эта мысль была ей ненавистна, что без помощи она не выберется.
– Всё шло прекрасно до тех пор, пока ты не начал попусту тратить моё время. Половина зарубки.
Он рассмеялся глубоким хриплым голосом, чем вызвал поток воспоминаний из тех времён, когда всё было проще. У неё в горле непроизвольно встал ком.
– Ты всегда пытаешься поменять правила во время игры. Одна зарубка, и это моё последнее слово, – сказал Ример.
