О чём он говорит? Она не ответила, и он спросил ещё раз:
– Когда ты собираешься слиться с Потоком, Хирка. Что ты делаешь?
– Я… пытаюсь дотянуться до земли.
Он снова улыбнулся. Неужели он уже решил задачку?
– Лучше подтянуть Поток к себе. Не наоборот. Садись, – он сел, поджал под себя ноги и посмотрел на неё. Хирка тоже опустилась на землю. Он оживился. – Не заставляй себя взаимодействовать с Потоком. Позволь ему наполнить тебя.
Хирка попыталась. По крайней мере, она сделала вид, что пытается, потому что понятия не имела, что должна ощущать. Она чувствовала неровность камня под собой и запах Римера. До неё стало доходить, что он тоже не сможет ей помочь. Она такая, какая есть. А не рискует ли она его жизнью, просто находясь здесь? Что требуется для того, чтобы он начал гнить?
Бабьи сплетни! Всё совсем не так! Хирка никогда не видела гниющего имлинга, а ведь она с детства занималась их лечением. Касалась открытых ран. Держала имлингов, которые плакали от страха. Принимала новорождённых, измазанных кровью.
Но никогда никого не целовала…
Ример наклонился вперёд.
– Ну?
Хирка отодвинулась от него.
– Ничего.
– Ты плохо стараешься, девочка.
– Я ничего не чувствую! – заорала она. – И поэтому я здесь!
Она опустила глаза. Ветер гулял между поросшими мхом камнями древнего замка. Она услышала, как Ример поднимается. Он уселся перед ней на корточки. Хирка слышала, как у неё в горле бьётся пульс. Беспокойство грозило перерасти в панику. Он не должен узнать! Она не сможет посмотреть ему в глаза, если он узнает. Она сглотнула.
– Я хочу сказать… Я чувствую Поток, но не могу до него дотянуться.
Ложь была горькой на вкус, а язык, казалось, распух, как после укуса осы. Минута прошла в молчании.
– Поток жалит, я понимаю, – сказал он. – Некоторые думают, что к нему больно прикасаться. Всё от этого?
– Да, – ответила она. А что ещё она могла сказать?
Ример снова встал. Хирка подняла глаза. В них било солнце. Ример возвышался над ней в лучах яркого света.
– Поток не жалит, – сказал он.
Стыдливый румянец залил щёки Хирки. Она услышала, как он уходит. Его шаги затихли на горном склоне. Он обманул её.
Это несправедливо! Она искала в себе злость, но не находила. Правда на его стороне. Не стоило обманывать друга. Что теперь будет? Неужели он всё поймёт?
В памяти Хирки всплыла старинная народная песня о девушке, которая начала встречаться с эмблингом. В песне было много куплетов, в которых бесхвостый умолял девушку о близости, но она постоянно ему отказывала. Вплоть до последнего куплета, когда она не выдержала и согласилась. Она сгнила в лесу, как пень. Опустошённая. Неузнаваемая.
Это всего лишь мерзкая песня!
Но теперь больше не было никаких «всего лишь». За свою жизнь Хирка повидала немало болезней, и представить себе гниение было очень просто. Впервые она поняла масштаб своей беды от того, чем она была. И что у неё отняли. То, чего у неё никогда не было. Но ей всё равно было больно. Она схватилась за грудь. Под её ладонью оказался волчий клык. Ложь, с которой она выросла. Она отпустила амулет.
Её пальцы зарылись в почву. Она схватила пригоршню земли и швырнула её в каменную стену.
– Раз ты меня не хочешь, то и я тебя не хочу! Слыхал?!
Перед ней на землю опустился Куро. Он подошёл ближе и положил клюв ей на ногу.
– Кар-р, – сказал он.
– Да. Замечательно. Это решит все мои проблемы, – кисло ответила она и снова запустила руки в землю.
– Кар-р.
Слепа к земле
Она слепа к земле!
Ример прыгнул с края горы и опустился вниз при помощи Потока. Сейчас он был достаточно силён, чтобы прыгнуть с высоты в пять имлингских ростов, и с каждым днём набирал силы. Когда его переносил Поток, казалось, что при приземлении он отталкивает от себя землю. Воздух будто становился сиропом. До того, как достигнуть такого результата, он несколько раз ломал ноги. Но Ример станет ещё лучше. Он заставит Свартэльда гордиться своим учеником. Свартэльд, Чёрное Пламя, был самым сильным слиятелем из всех, что встречал Ример. Он видел, как Свартэльд прошёл по воде и не замочил ног. У него не было долгов перед воронами, как говорят старики.
А вот у Хирки были.
Она соврала ему. Девчонка была слепа к земле и думала, что должна обмануть его. Он никогда не слышал ни о чём подобном. Дети могли быть слепы к земле и говорили, что глубокие старики могли утратить связь с Потоком. Может быть, ещё душевнобольные. Но чтобы обычный имлинг…
Хирка подарила Римеру три года свободы. Три года опасных приключений. Это время дорого обошлось ему. Для неё всё было игрой. Он же всегда испытывал сильнейшую тягу к ней, иногда настолько сильную, что знал о её приходе ещё до того, как она бросала камень в его окошко. Теперь Хирка превратилась в ещё бо́льшую загадку. Неужели за три года они ни разу не говорили о слиянии?
Нет. А зачем? Ример вырос с Потоком. Для него это было проклятием, из-за которого он стал тем, кем стал. Теперь он понимал, что она избегала этой темы так же охотно, как и он. Ример почувствовал укол разочарования из-за того, что раньше не замечал ничего подозрительного.
Он всегда подмечал детали. Скрытое. Благословенное дитя, находившее крупицы правды в разговорах имлингов в коридорах. Непроизнесённые слова. Взгляды. Тихая реализация власти. Игра, управляющая миром. Книги в библиотеке, которые ему нельзя было читать. Загадочный скрипторий бабушки, письма, доставленные воронами. Текст можно было разобрать, если подержать над масляной лампой или свечой. Многое из открывшегося ему в то время он не мог понять, потому что был слишком молод. Ример бросил взгляд на Пик Волка. Многое, возможно, он до сих пор не может понять, потому что слишком молод.
Ример двинулся в обход деревни. Солнце стояло низко, и деревья отбрасывали тёмные тени на аллею, ведущую к дому. Он будет скучать по нему. Здесь он не терялся в комнатах, ведь они были предназначены для имлингов, а не для великанов. Он родился и вырос во дворце в Маннфалле, но он так и не стал ему домом. Там расстояние до всех стен было слишком велико. Дворец был величественным, и Ример ценил его красоту и историю, но дом в Эльверуа дарил ему возможность почувствовать себя на своём месте.
Такое же чувство возникало у него там, где не было дворцов, только деревья и равнины, окружённые горами, где не было никакой мебели, за исключением нескольких скамеек и подушек. И там – вместе со Свартэльдом и другими – он останется и проведёт остаток жизни.
