– Его отгрыз волк. Но папа убил его.
– Наверное, было больно?
– Нет. Я была младенцем. Я ничего этого не помню.
– Откуда же ты можешь знать, что всё было именно так?
– Отец не врёт – не врал. И это до сих пор видно. Я хочу сказать, шрам.
– Понятно.
Комната была маленькой и пустой, со стенами из некрашеного дуба, как и во всём чайном доме. Широкая спальная скамья. Стул с плетёной спинкой, который в настоящее время занимал он сам. Потрёпанный коричневый коврик на полу. Выдолбленный камень в качестве умывальника и кувшин для воды на табуретке у двери. Кособокий стол. Вот и всё.
Уголком глаза Урд заметил внезапно мелькнувшую тень и откинулся назад.
– Это всего лишь Куро.
Ворон опустился на подоконник и заглянул в комнату. Он был не самым крупным из тех, что доводилось видеть Урду. Может быть, подросток. Птица смотрела на него, как будто Урд стоял у неё на пути. Глаза ворона были маленькими и тёмными. Крошечные чёрные перья поднимались и опускались на горле, когда он дышал. Откуда у девочки с севера деньги на собственного ворона? Может, унаследовала от отца?
Что-то не сходилось. Урд ощущал это каждым своим нервом. Он начал потеть. Девочка с вороном. Бесхвостая.
Она натянула ему чулки. У неё были тёплые руки.
– Ничего опасного. У вас просто порез. Хотите, чтобы я посмотрела ваше горло?
Урд вскочил так резко, что у него закружилась голова. Он схватился за воротник, но тот был на месте. Широкая золотая лента закрывала всю шею. Она ничего не видела. Никто ничего не видел. Так откуда она узнала? Он уставился на неё.
– Это просто украшение. С моим горлом всё в порядке.
– Нет так нет.
Это она! Должна быть она! Святой Всевидящий в Шлокне, он нашёл ключ! Дамайянти была права. Он получил помощь. А как он думал? Что у него одного хватает силы, чтобы с помощью Потока управлять вратами? Что он достаточно силён и без ключа? Стал таким за одну ночь? В груди Урда разрасталась ярость. Ему солгали. Голос говорил, что он всё сделал сам. Но девочка была здесь, в Имланде. Живое доказательство всего, что он совершил. Всего, что до сих пор делает. Дитя Одина. Какими способностями обладают потомки Одина? Ни о каких их особых талантах он не слышал. И всё же она знала…
Ванфаринн положил три маленькие серебряные монетки на кособокий стол и направился к двери.
– Три – слишком много, – сказала она.
– Спасибо за помощь, – ответил он и вышел из комнаты.
Теперь чайный дом был полон. Имлинги сидели на коленях у каждого из низких столов и пили из дымящихся керамических чашек, как будто всем им больше нечем было заняться. Урд натянул на лицо капюшон и поспешил к выходу. По переулку он вышел на улицу. Ему требовался воздух. Однако он получил лишь запах кислой рыбы и пота. Имлинги со всего мира воняли, как скот. Их так много. Он продирался через толпы народа, пока не нашёл возницу. Два пассажира собирались сесть в карету, но он опередил их.
– Две серебряные монеты до Эйсвальдра!
Кучер усмехнулся двум мужчинам.
– Простите, парни. Деньги есть деньги.
Урд уселся в карету и закрыл за собой дверь, оставив протестующих снаружи.
Ритуал. Она здесь ради Ритуала. Но когда настанет её очередь? Это могло случиться в любое время – сейчас церемонии проходили каждое утро. Подростки входили и выходили из зала. Полные надежд родители уезжали либо разочарованными, либо ликующими. Жизнь в Эйсвальдре менялась час от часа. Если бы девочонка сказала, откуда приехала, он бы знал наверняка. Может, это произойдёт завтра. Или через неделю. В любом случае, времени было мало.
Гниль в Имланде…
А что, если она не знает? Что будет, если рыжая лекарка заведёт любовника? Или нескольких? Она оставила бы за собой тропинку из гниющих трупов, и тогда не останется никаких сомнений по поводу того, кто она на самом деле. Урд слышал, как его сердце колотится в груди. Надо использовать Хассина, который служил его семье много лет и был предан Ванфариннам. Он мог забрать её сегодня ночью, тихо и незаметно. Никто никогда не узнает, что она вообще существовала.
Урд откинулся назад и закрыл глаза. Всё, что он видел, – ворон на подоконнике. Иссиня-чёрное создание, которое смотрело на него так, будто зверем был он. И волосы девушки. Ему казалось, он никогда не видел подобного цвета. Ясно, что она не такая, как все. Ясно, что это она! Красные пряди подобно кровавым рекам текли по её спине.
Но он в безопасности. Кровь скоро станет настоящей, а девчонка исчезнет. Мышцы его шеи снова немного расслабились. Урд смог нормально дышать.
Да. Хассин может решить проблему.
Хассин всегда решает проблемы.
* * *
Хирка упаковала мешок и забросила его на спину. Он не стал тяжелее. У неё по-прежнему было немного имущества, и так будет всегда, судя по тому, как складывалась её жизнь. Не это беспокоило девушку. На самом деле больше вещей ей и не нужно. Скорее ей требовалось место, где она могла бы держать то немногое, чем владела. Место, из которого ей никогда не придётся убегать.
Хирка оглядела комнату, но тут она ничего не забыла. Она протиснулась в окно мимо Куро и вскарабкалась на крышу. Начинало смеркаться. Сегодняшняя ночь будет холодной. И она понятия не имела, куда пойти.
Хирка села и окинула взглядом Маннфаллу. Куро нетерпеливо расхаживал вокруг неё. Его когти скребли покрытие крыши. Из чайного дома под ними доносились приглушённые разговоры. Иногда, когда кто-то открывал дверь, чтобы войти или выйти, звуки становились громче. Длинноногая собака разгуливала по берегу реки и нюхала всё, что казалось ей съедобным. Такого нашлось немного, и собака свернула на улицу.
Там, где село солнце, небо окрасилось в тёмно-оранжевый цвет. Замерцали звёзды и фонари рыбацких лодок на Оре. Хирка подтянула колени к подбородку и обхватила их. Ноги затекли и подчинялись неохотно. Она устала. Ей хотелось заползти обратно в окно и лечь спать, но она не могла.
Он соврал. Тот чужак.
Он явился со свежим порезом на лодыжке, которому, по его утверждению, было несколько дней. Зачем? На нём была дорогая обувь и чулки наилучшего качества, какие только можно купить за деньги, и при этом рваный плащ, воняющий лошадью. Незнакомец не отрывал от неё глаз и следил за каждым её движением.
Он спросил, откуда она и что случилось с её хвостом. Многие спрашивали об этом, но в том, как он это сделал, было что-то особенное. Хирка не могла сказать, что именно, но что-то в этом имлинге её напугало. Как-то всё это дурно пахло.
Он хорошо выглядел, дело не в этом. Вероятно, он моложе её отца. Может, ему тридцать с небольшим зим. Его светлые гладкие волосы были намаслены и коротко подстрижены, за исключением трёх толстых косичек сзади. Ухоженная борода прикрывала прямоугольную челюсть и красиво обрамляла бледные губы. В янтарных глазах отражался золотой воротник на шее.
